Музыкальный приворот
Шрифт:
– Прелесть, еще бы.
– Не могла успокоиться я, следя за клюющими голубями, - прелесть с конца.
– А я до сих пор храню этот костюм в мастерской, Кать.
– Серьезно сказал Томас, и, по-моему, впервые в жизни я увидела что, когда он улыбается, от его глаз весело разбегаются в разные стороны тоненькие горизонтальные морщинки.
– Ты так смешно волочила свой хвост, и я все думал, что стоило сделать хвост короче, но если бы он был не такой длинный, я бы не сумел нанести на материал весь текст одного китайского заговора на удачу.
Я вздохнула. И перестав злиться,
– Хочешь, я тебе что-то покажу?
– Заговорщицким тоном спросил папа, когда мы вдвоем насмеялись.
– Еще никто не видел.
– Хочу. А что?
– Заинтересовалась я. Очередной шедевр?
– Вот, - достал из рюкзака небольшой плотный холст, свернутый трубочкой он, - гляди, дочь моя. Оценишь полет моей фантазии. Это пока что набросок, но это будет основная работа моей новой выставки.
Я внимательно вгляделась в развернутую уже картину - в самых причудливых узорах здесь сплетались два цвета: синий и красный, и каждый из цветов сиял множеством тонов: от яркой фуксии до терпкого ализаринового, от нежно-голубого до берлинской лазури. Едва ли не геометрический узор двух цветов.
Весьма необычно для Томаса! Он что, переступил, наконец, через свой постмодернистический взгляд на мир и стал приверженцем каких-нибудь постмодернистических романтиков нового поколения?
– Это всего лишь набросок.
– С умным видом стал пояснять художник.
– Называется, "СК" - "Синее-Красное". На создание вдохновил один молодой человек и немножко один французский писака Стендаль. Знаешь такого? Нет? Я так и знал. А знаешь, что эта картина значит в аллегорическом смысле?
– Что?
– Не знала я. Для меня это просто синее и красное. Вот и все. Красивые узоры и необычные переплетения оттенков и цветов, которые радуют глаз. Это единственная картина из всех папиных работ, которую бы я с удовольствием повесила бы в нашей с Нелли комнате.
– Люди привыкли думать так: бывает только черное и белое. Черное - плохое, белое - хорошее. И все. Но это узость мышления - это не так!
– Неожиданно закричал Томас так громко, что проходившие мимо женщины с малолетним ребенком вздрогнули и неодобрительно на нас уставились.
– Не так?
– Удивилась я, потому как и сама, наверное, принадлежала к категории этих людей. А что может быть кроме черного и белого? Ну не сине-красное все же? Я вообще на эту тему никогда не задумывалась. Просто жила и все.
– Не так! Какое, к демонам моды, черное и белое? Нет-нет-нет, и еще раз нет. Не существует четкого деления на "плохой-хороший" или "добро-зло". Это профанация, дорогая дочь!
– Повело папу.
– На самом деле черным и белым могли назвать желтое и фиолетовое, зеленое и серое. Я назвал красное и синее. В любом человеке есть две противоположности - и они не 'плохие-хорошие', они просто противоположности, характеристика человека. Именно их слияние делает нас цельными личностями, Катрина!
– Совсем уж патетически возопил Томас. Сейчас встанет, возденет руку к небу и начнет голосом оперной дивы рассказывать о добре и зле, и тучи над ним расползутся, дав возможность
– Вот яркий пример. День и ночь. В средневековье считали, что ночь - время темных сил, зла и насилия, когда совершаются самые кровавые ритуалы! Но на самом деле - какая, к Айвазовскому, ночь - плохая? Это всего лишь предрассудок! Пред-рас-су-док!
– Поднял указательный палец вверх родитель. Вот же театр одного актера мне достался.
– Ночь - это время суток, которое кардинально отличается по некоторым признакам от дня. А день - разве днем не творилось зло, прописанное ночи? Все смешано и перемешано. Все синее и красное! И в итоге эта смесь дает результата - день и ночь дают нам полное представление о сутках. Так и якобы плохие хорошие черты человека, не плохи и не хороши - они дают нам представление о личности. Тебе понятно, Катюша?
– неожиданно спросил меня он.
– Более или менее, - уклончиво сказала я, чувствуя, как больше и больше я замерзаю.
Мне нравились его мысли - прав, наверное, он прав. Нет четкого разделения на "плохой-хороший". Наверное…
А Кей и Антон - они тоже такие? Не черный - плохой и белый-хороший (кто из них кто я до сих пор не знаю), а просто разные - разноцветные, так сказать, не похожие друг на друга мировоззрением? Если существует Кейтон, то, судя по папиной теории, его можно оправдать и сказать, что он нормальная такая личность.
– Ой, как красиво и здорово получается!
– Похвалила я его, чтобы он успокоился - ведь пока не скажешь хороших слов и не согласишься с его точкой зрения (без сомнения, самой верной в радиусе тысячи километров), Томас будет упорно просвещать тебя.
– И картина выглядит такой классной. Нежной.
– Вобще-то это еще не все, - застенчиво добавил Томас, - на первом плане здесь появится Говорящая Кишка.
– Фууу, - передернуло меня тут же.
– Какая гадость. А так нельзя оставить?
– Нет! Ведь так не видно смысла!- Замахал руками родитель.
– Нет смысла!
– А кишка какой смысл несет? Съедобный что ли?
– Это аллегория человека без духовности, - тут же получила я серьезный ответ.
– Здесь я хочу опереться на Франса Рабле.
– Ты же презирал классику!
– Рабле - гиперболик! Он мой старший брат в искусстве! Почитай 'Гаргантюа и Пантагрюэль' и ты се поймешь! Ах, Катя, это же ты, что я распинаюсь.
– Что значит я?
– Сделала вид, что обиделась я.
– Моя любимая дочка, которая не интересуется живописью в целом, и ее бедным отцом-художником в частности, - развел у кроткой улыбкой Томас руки.
Картину в своей комнате мне больше не хотелось вешать. А про молодого человека я забыла спросить.
– Пошли домой, у меня в рюкзаке мороженое тает.
– Скомандовал Томас (зачем мороженое в такую холодину?) и потащи меня домой, развлекаю невероятно 'интересным' рассказом о том, какого он недавно обнаружил талантливого молодого художника ' с необычным видением мира'. Даже предложил мне начать встречаться с таким прекрасным парнем, но вовремя вспомнил, что у меня есть Антон и престыженно замолчал.