Музыкант. Том 2
Шрифт:
Проблеск сознания взял верх над чувством блаженства.
«Нет, так больше нельзя! Так нельзя! Я схожу с ума. Ее не может быть здесь, просто не может!.. Господи!..» – крутилось в его голове.
Теперь у Алекса уже не возникло и мысли, чтобы взять в руки гитару или скрипку. Слишком ненадежные способы избавления от боли. Он решил, что это ему не поможет. А что поможет? Самое время было вспомнить о Боге. И Алекс вспомнил. Несмотря на то, что его голова была не совсем ясной от выпитого, он, перекрестившись, сел в свой крутой автомобиль. Алекс ехал на Манхэттен.
«И в Америке есть церкви. Не все так плохо», – пришло
На его памяти такое случалось и раньше: они с отцом ходили в этот храм по воскресеньям.
Отсутствие парковочного места ничуть не расстроило Алекса. Алкоголь потихоньку начал выветриваться, и ему уже стало не стыдно подойти к священнику.
Припарковав машину в двадцати минутах ходьбы от церкви, Алекс медленно шел, пытаясь понять, что будет говорить на исповеди. Почему-то хотелось отложить этот момент, перенести на потом. Из-за чего такое нежелание выговариваться, делиться? Стыд? Страх? Алекс пока не мог ответить себе на этот вопрос.
Двери церкви были закрыты, и пришлось постучать. Но открыли быстро. У него даже мелькнула мысль, что его там ждали. Он вошел, поклонился батюшке с длинной бородой.
– Чем могу помочь тебе, сын мой? Думаю, что-то гложет тебя, – тут же сказал батюшка.
Видя этого человека впервые в жизни, Алекс не испытывал ни сомнений, ни недоверил. Было в нем что-то неуловимо родное. Алексу даже показалось, что священник сможет его понять. И он поведал о случившемся и о том, что начало происходить с ним после похорон Сары.
Батюшка внимательно выслушал. Минуты две они сидели рядом, рассматривая икону Николая Чудотворца, а потом священник неожиданно спросил:
– Вы русский?
– Да, – ответил Алекс, удивившись вопросу.
– Это не ваша Родина, тут вам не там. Пока вы находитесь в Америке, душа будет блуждать, ища путь на Родину. А Родина ваша – Россия. Тут для вас доктора нет и не будет. Одно скажу: езжайте домой, там ваша душа и успокоится. Ну а я за вас помолюсь, что и вы делайте – молитесь за всех, молитесь и благодарите Господа нашего за добро! Иди с Богом, сын мой, делай, что должен, и ничего не бойся…
Алекс вышел из церкви со смешанными чувствами. От слов батюшки ему стало тепло на душе. Но что теперь делать?.. Чуть пройдя вперед, он оглянулся и посмотрел на церковь. Здание было зажато небоскребами, но от этого укромного, тихого места струилась волшебная энергия, оно словно излучало спокойствие и благодать. Высотки рядом казались мрачной, давящей массой. Церковь будто держала их на некотором расстоянии от себя, не давала приблизиться вплотную.
Алекс шел к машине, в голове у него крутилось много мыслей: «Это что же получается – все мои беды от предков? Если бы они не бежали из России, то и я бы не мучился? И вот еще неувязка: неужели и правда эти сонные покойники меня зовут назад?»
Ответа у него пока не было, но галлюцинации на время отступили, что не могло его не радовать.
«Может, я на правильном пути, раз полегчало?» – подумал Алекс, но никаких действий по напутствию батюшки не предпринял. Потихоньку он пришел в норму – взял себя в руки, возобновил репетиции и выступления своей группы.
Все шло здорово.
Однажды вечером, когда заканчивался очередной концерт, на сцену выскочил пьяный пацан в знакомой бескозырке,
Алекс успокоил охрану и спросил у парня его имя. Выяснилось, что тот ни слова не то что сказать, но и понять не может по-английски. Тогда Алекс обратился к нему по-русски. Пацан улыбнулся, назвался Сашкой. Алекс обомлел от этого совпадения. Недолго думая, он пригласил Сашку к себе в гости.
Пока они ехали, новый знакомый успел уснуть и расхрапеться. Сквозь сон он постоянно что-то бормотал.
Когда они добрались до места, Сашку пришлось растолкать. Поднявшись в квартиру, Алекс первым делом решил зайти в ванную и посмотреться в зеркало: там он понял, что все как раньше, голова была на плечах. Ту же процедуру проделал и Сашка. Потом он рассказал Алексу, что работает матросом на торговом судне, что сам он питерский, а на концерт попал по пьяни, даже не помнит толком, кто его туда привел.
Чуть ли не до утра они проболтали о том о сем, а потом Алекс повез Сашку в порт Ред-Хук. Когда прощались, он взял у паренька питерский адрес, дав ему номер своего телефона.
Вернувшись домой, Алекс спокойно подошел к зеркалу… Нет, ну как это выдержать: в зеркале отражалась ровно его половина! Первое, что попалось ему под руку, полетело в эту половину. «Почему?» – задавал себе вопрос Алекс, но ответить на него было некому, кроме него самого.
«А-а-а… Поп же говорил, что докторов в Америке для меня не найдется», – вспомнил Алекс слова батюшки. И тут до него дошло: «Так вот почему я вижу только половину. То, что я вижу, это моя Родина в образе Сашки. Я с ней соприкоснулся – и стал вроде как человеком, пусть пока и наполовину».
Он обрадовался своей догадке, ему полегчало. Однако стало ясно и то, что пора ехать в Россию. Алекс посмотрел в окно: Гудзон кипел – Кобзон не пел.
Часть II
Обратный отсчет
В Америке Алекс жил, не испытывая стесненности в средствах. Как у нас принято говорить, прилично. «Нужен ли он был кому-то в ней?» – спросите вы. Честно говоря, кроме отца – никому. Еще у него была Сара, но вот и ее уже нет.
Зарабатывал Алекс хорошо, ему хватало на безбедную жизнь, однако ветры Штатов дуют в разные стороны, и какой из них предназначен для него, понять пока не получилось. Определенности в его жизни не было.
Порой ему казалось, что поршни американского механизма движутся без участия народа. Деньги – вот истинная основа американского благосостояния. Алекс купюры не печатал, более того, этот самый печатный станок был чьей-то собственностью, и Алекс с уверенностью мог сказать, что не его. Тем более что деньги никогда не были для него наивысшей ценностью.
В его американском мире все было построено на бизнесе, а это всегда игра, почти как на скрипке. Ты платишь деньги – и вот у тебя уже все устроено, и игра в гольф, и друзья. За деньги и самого Алекса спокойно можно было купить, продать и даже сделать из него женщину. Такой расклад казался устрашающим, и уверенность Алекса в будущем Америки расплывалась, как будто в тумане.