Музыкант
Шрифт:
Вспомнился вчерашний день: ссора с другом, лекция, вечер, ночь. Ночью Саша звонил Ширяеву, пытался что-то объяснить, оправдывался. А потом почему-то опять стал нападать, и вместо того, чтоб помириться, поругались еще сильнее. В конце послал Игоря ко всем чертям и потребовал телефон Риты. Игорь отправил его туда же и отключился. Через полчаса смской пришел номер.
Он еще не знал, о чем будет говорить, но ему было страшно, и также страшно, полагал он, должно быть и ей. Всем нужна поддержка. Может, даже
– Чего тебе? – раздался сердитый голос.
– Д-доброе утро, Рита… Вернее, д-добрый вечер.
– Я же сказала, чтобы больше не звонил! Мне что, из-за тебя, свиньи, номер менять?!
– Нет-нет, не надо. Просто я не расслышал… И мне не п-передавали, что ты п-просила не звонить, – заикаясь начал оправдываться Саня. – Мне очень неловко, и…
– А, это ты! – прервала его Рита, догадавшись, кто звонит.
– Ну да, это я! – обрадовано крикнул в трубку Саня.
– Все, я поняла! Это еще хуже! Проснулся уже. Поздравляю. Ты тот несчастный, что завтра станет мной. На целый день! Ужассс!..
Парень побледнел, сел на стул и от накатившей вдруг слабости чуть не выронил трубку.
– Я пошла на это только из-за эксперимента! Я так его ждала! Я столько читала!.. А ты? Ты так далек от этого. Зачем согласился? Ну почему ты встал? Ну почему не твой друг… ну, как его? Ширяев! Ну, хотя бы он. Почему именно ты? Хлипкое ничтожество. Ой, что я такое говорю? Извини, что так говорю. Ну, ты себя в зеркале видел? Этот растерянный взгляд, эти подростковые плечи… Почему всегда так? Мечты сбываются всегда с таким довеском, что лучше б уж совсем ничего… Лучше уж никак. Понимаешь?
– Извини, – все, что нашел сказать Саня. – Я попрошу Игоря, может он согласится…
– Попроси-попроси. Только, боюсь, теперь поздно. Но ты постарайся, постарайся… Если б ты только знал, как мне неприятен. Да от одной мысли, что… Не обижайся только. Бывает ведь такое, что человек не нравится… Кошмар… Не знаю, как я буду спать эту ночь?..
Он на мгновение задумался, а потом тихо произнес:
– Ты знаешь, я, кажется, не могу этого сделать.
– Не можешь? – прозвучало расстроено.
– Игорь, он и так считает меня трусом… А у меня ведь никого нет… Понимаешь? Он мой единственный друг… Если сейчас откажусь, он никогда больше со мной не поздоровается.
– Эх ты… Килька ты в томате… Да и он такой же… Два сапога пара…
– Я да, но Игоря ты не трогай. – Из его уст это прозвучало грустно, но необычно уверенно.
– Ты что, его защищать вздумал? Пуп не надорви! Хлюпик, медуза.
Саня взмолился:
– Всего один день. Это не так много. Я ничего делать не буду… Ни есть, ни пить, ни разглядывать тебя. Просто лягу, и сутки не буду вставать. Ты не волнуйся.
– Только попробуй! И щупать нигде не смей! А то, знаешь, что сделаю?.. Так и будешь в толщах воды фосфоресцировать…
– Что?
– Ничего.
Подумав секунду, он предложил:
– Это
– Меня есть кому подвезти. И поверь, на таких машинах не таксуют. И еще, кроме твоего голоса, меня очень раздражает твое желание оказать мне услугу и, как догадываюсь, не только…
– Хороших снов, – не дав ей договорить фразу, Саша отключил мобилку.
Ночь была душной. Саша долго ворочался и никак не мог заснуть. Прокручивал весь разговор в голове снова и снова. Совсем не так ему все представлялось.
«Неужели я и впрямь такое ничтожество? Не может быть! Что они знают обо мне? Они не знают меня. Не знают, как часами я могу смотреть на небо. Не знают, какие бури клокочут во мне, когда играет скрипка. Как несется моя душа по руслу звонкого ручья, парит над лесами и озерами. Плечи, – при чем здесь плечи, когда внутри меня целый мир, огромная вселенная? А как же лодка и плакучая ива? Куда девать все эти мечты? Все то, что было там, где тени от веток вплетаются в ее волосы и алые губы шепчут мое имя».
Саня почувствовал, как по щекам текут слезы, от жалости к себе он уткнулся лицом в подушку и вслух зарыдал.
– О! Это он звонит! – возбужденный крик толстячка вырвал Александра из мира воспоминаний.
Саша оторвал взгляд от стекла, посмотрел в веселые кругленькие глазки второго пассажира.
– Да-да! Это он! Ну тот, из офиса! – уточнил толстячок, немного расстраиваясь из-за того, что пассажир с заднего сиденья не может вспомнить.
Саня не понимал о ком речь, но чтобы мужчина так уж сильно не переживал, улыбнулся и качнул головой:
– Вспомнил-вспомнил.
– Что ты говоришь? – удивлялся тот в трубку визгливым голосом. – И сейчас стреляют? Ты сам видел? А, слышал, – прикрыв трубку ладонью, посмотрел на молодого человека и хотел придать голосу трагизма, но не получилось. – У них там стреляют.
Саня кивнул.
– Как уволили? – изменился в лице толстячок. – И меня закроют? Ты не знаешь? Плохо работаем… В первый раз его видел?.. Серьезный? Очень? Почему с тромбоном?.. Может, ошибка?..
Над головой снова пронесся вертолет. Саня прильнул к окну автомобиля:
«Террорист… террорист… А может, хороший человек?..»
Хуши сказал: «Если бы бог хотел, чтобы люди летали на вертолетах, то сам обломал бы самолетам крылья и приделал сверху пропеллер»
Кубинец прятался на крыше за вентиляционной вытяжкой, когда на пятачке, как раз между шпилем и огромной параболической антенной, приземлился громоздкий, с серыми пятнами облупленной краски на зеленых боках, вертолет.
Пригибая головы, к полураскрытым дверям чердака устремились люди в черных масках и камуфляжах, раздутых из-за бронежилетов, и с автоматами наперевес. Все как один небольшого роста, коренастые.