Музыканты смеются
Шрифт:
— Этот оркестр совершил чудо! Произведение, в бессмертии которого я был убежден, он уничтожил за полтора часа!
Приезжая в Париж, Стоковский часто посещал маленький ресторанчик, хозяин которого кормил дирижера дорогими блюдами аа очень дешевую плату. Однажды Стоковский спросил:
— Чем я обязан вашей необыкновенной любезности? Ведь я не беден.
— Я очень люблю музыку, — с жаром воскликнул хозяин, — и готов пойти на любые жертвы ради нее!
Стоковский вышел из ресторана растроганным и вдруг заметил в окне
Один начинающий композитор пригласил Имре Кальмана на премьеру своей оперетты. После спектакля он подошел к уважаемому мэтру и поинтересовался его мнением о своем сочинении.
— Видите ли, — грустно сказал Кальман, — о своих собственных сочинениях я привык выслушивать мнение других.
Один из знакомых польского композитора Кароля Шимановского обращается к нему с вопросом:
— Маэстро, не кажется ли вам дьявольски скучным всю жизнь ничего не делать, только сочинять?
— Да, немного скучновато, — согласился композитор, — но еще хуже всю жизнь ничего не делать и только слушать то, что я сочиняю!
И. Стравинский — дирижер.
Шарж Д. Гофнунга (Великобритания)
Украинский композитор Кирилл Григорьевич Стеценко в детстве не раз помогал отцу-маляру, а когда подрос, научился красить и сам лазил на стропила, зарабатывая себе на жизнь. Однажды мальчик упал со стропил и, больно ударив ногу, закричал:
— Ой, кажется я ногу себе сломал!
— Что бы ты ни сломал, все равно высчитаю, — "успокоил" его подрядчик.
Вот что произошло с Игорем Стравинским в Барселоне, куда он прибыл, чтобы дирижировать тремя концертами на фестивале, посвященном его творчеству:
— По приезде в этот город, — рассказывал композитор, — меня ожидал приятный сюрприз, который я никогда не забуду.
Среди людей, встретивших меня на вокзале, находился маленький пресимпатичный журналист. Когда он меня интервьюировал, ему захотелось чем-нибудь мне польстить, и он сказал:
"Барселона ждет вас с нетерпением. Ах, если бы вы знали, как здесь любят вашу "Шехеразаду" и ваши пляски из "Князя Игоря"!
У меня не хватило мужества его разочаровать.
Один композитор сказал, шутя, о Стравинском:
— Если бы даже мир близился к своему концу, бедный Стравинский этого не заметил бы, так как безустанно стремится создать новые миры!
Как-то одна дама спросила у Стравинского:
— Маэстро, о чем вы думаете, когда сочиняете музыку?
— Простите, мадам, ни о чем больше. Пишу музыку.
На приеме, устроенном в Стокгольме в честь Стравинского, композитора спросили, что он думает о джазе.
— То же самое, что и двадцать лет назад, — ответил
— А как вы относились к джазу двадцать лет назад?
— Этого я не помню.
На аукционе в Лондоне продавали с молотка первое издание партитуры одного из ранних балетов Стравинского. Желающих приобрести эту редкостную вещь было много, но один из присутствующих — какой-то старый седой господин — все время набавлял дену. Наконец, партитура действительно досталась ему за три тысячи фунтов стерлингов.
Репортеры окружили нового собственника партитуры.
— Игорь Стравинский, — отрекомендовался он журналистам и добавил: — Я никогда не представлял себе, что за собственную партитуру придется платить вдвое больше того, что когда-то в молодости я получил за весь балет!
Известного дирижера Вильгельма Фуртвенглера попросили как-то послушать одного скрипача и высказать свое мнение о его игре.
— Я просто поражен, — говорил потом дирижер. — Это не скрипач, а какой-то феномен. Я впервые слышал, чтобы столь легкие музыкальные произведения исполнялись с такими чрезмерными трудностями!
Морис Шевалье, французский киноактер и певец, однажды обронил в гостинице кредитный билет в 500 франков.
Вскоре в его номер постучал рассыльный и вручил артисту пропажу, скромно ожидая вознаграждения за находку денег.
Обрадованный Шевалье все же не мог удержаться от замечания:
— Но ведь я потерял одну купюру, а не 10 по 50 франков!
— Вы правы, — ответил рассыльный, — но когда я в последний раз возвратил одному из наших гостей потерянную им крупную банкноту, у него не нашлось мелких.
Старейший советский пианист профессор Александр Борисович Гольденвейзер любил при случае делиться воспоминаниями о своих встречах со Львом Николаевичем Толстым, о том, как этот великий писатель не раз с удовольствием слушал его проникновенную игру. Однажды такая беседа затянулась дольше обычного, впечатления былого воскресли с прежней силой, и уже дома, поздно вечером, перед старым пианистом отчетливо представал образ незабвенного слушателя…
Задремавшего профессора разбудил телефон.
— Александр Борисович? С вами говорит Лев Николаевич. Я хотел бы с вами встретиться, — донесся голос.
— Перестаньте баловаться! — невольно вздрогнул профессор и сердито бросил трубку.
— Алло, алло, — звучало в ней, — вы меня слышите? С вами говорит Лев Николаевич Оборин…
Г. Нейгауз, А. Гольденвейзер.
Фрагмент шаржа В. Врискина
Однажды среди учеников Генриха Густавовича Нейгауза зашел разговор о сонатах Бетховена. Один из студентов решительно заявил, что ему надоела бетховенская "Аппассионата". Присутствовавший при этом профессор укоризненно посмотрел на студента и произнес: