Музыканты смеются
Шрифт:
Гастролирующий дирижер проводит репетицию с провинциальным оркестром. Взмах палочки, первый аккорд — и вдруг… Скрипач-концертмейстер болезненно сморщился.
"Что такое, — думает дирижер, — ай-яй-яй, неужто фальшь, а я и не заметил?"
— Еще раз, пожалуйста…
Опять скрипач морщится.
— Простите, вы больны? — спрашивает его дирижер.
— Нет, я здоров.
— Так что же, хотите сказать, что я не замечаю фальши в оркестре?
— Да нет, все было правильно. Дирижируйте дальше.
— Так в чем же дело? — нервно выкрикивает
— Видите ли, просто я с детства не выношу музыки…
Однажды оркестровую репетицию проводил молодой, но слишком заносчивый дирижер, который хотел похвастаться своим исключительным слухом и музыкальностью.
Только оркестр доиграет произведение до середины, как дирижер манерным жестом останавливает музыкантов:
— Второй гобой, я вас прошу в тутти в пятой цифре сыграть вашу фразу чуточку тише и более связно: та-та-та… Все сначала!
Начали еще раз, увлеклись, разогнались — а дирижёр опять стучит папочкой по пюпитру:
— Альты, внимание, у вас в шестой цифре есть ноты фа-ля. Сыграйте их с легонькими акцентами!
Оркестр играет, — его опять останавливают.
Наконец, музыкантам это надоело, и ударник на общем пианиссимо что есть силы стукнул в большой барабан. Маэстро удивленно моргнул глазами и спросил:
— Кто это сделал?
Директор оперного театра впервые присутствует на прослушивании новой оперы.
Одна из солисток поет арию в сопровождении оркестра. Директор опрашивает дирижера;
— Что это за мелодия?
— Какая, — в ярости восклицает дирижер, — та, та, которую, играет оркестр, или та, которую поет мадам?
— Послушайте, дорогой мой, — сказал дирижер, постучав палочкой по пульту, — не забывайте, что вы поете партию тореадора, а не быка.
— Валторна, дайте "фа", — обращается к музыканту дирижер.
— Дайте ноты!
Во время антракта дирижеру подали записку следующего содержания:
"Имейте в виду, что человек из вашего оркестра, ударяющий по маленькому треугольнику, ведет себя недобросовестно: он играет только тогда, когда вы на него смотрите".
РЕЦЕНЗЕНТ
Бей
— Почему ты не раскланялся с этим музыкальным репортером? Он может дать отрицательный отзыв о твоем сегодняшнем концерте.
— Теперь мне это безразлично… Он ведь написал о моем прошлом выступлении, что никогда в жизни не слышал более плохого пианиста… Что может быть убийственнее такого отзыва?
— Но он еще может написать, что на этот раз ты не смог подняться до уровня своего обычного стандарта.
— Разрешите узнать, каково ваше мнение о симфонии?
— Извините, я рецензент.
Мотоцикл участвовал в конкурсе вокалистов. Когда пришла его очередь, он выехал на сцену и поклонился жюри. Члены жюри переглянулись, пошептались и выяснили, что Мотоцикл не был учеником никого из них, а также не учился ни у кого из известных им педагогов. После этого они радостно закивали головами и, довольные, что наконец-то можно оценить его достоинства объективно, велели Мотоциклу начинать. Мотоцикл заворчал, зафыркал, ахнул, а потом загудел и уехал.
Оценивая его выступление, жюри прежде всего отметило, что этот участник конкурса существенно отличается от всех остальных. Прежде всего, он продемонстрировал высокий технический уровень. Его голос обладает большими динамическими возможностями и свободен от обычной певческой манерности и оперной безвкусицы. Его зажигательная, исполненная внутреннего огня манера пения создает в зале атмосферу восторженного упоения. Поскольку ни один из участников конкурса не получил столько положительных отзывов, Мотоцикл был удостоен первой премии.
ВИРТУОЗ
Виртуоз — это ненормальный, который по 6–8 часов в день пилит на скрипке или колотит по клавишам фортепьяно. Раза два в год выступает перед малочисленной аудиторией.
Судьба виртуозов печальна, но не приходится жаловаться на отсутствие пополнения их рядов новыми кадрами.
Жила-была консерваторка, которая хотела покорить мир музыкой.
И когда она упражнялась, то оставляла закрытой крышку рояля, понимая, что другим обитателям дома своей игрой она большого удовольствия не доставит.
И, играя упражнения, она никогда не забывала закрыть окна наглухо…
И никогда не играла позже десяти вечера…
И когда она ходила по улицам, то никогда никогда не держала нот Бетховена таким образом, чтобы все видели имя этого композитора. Такова была она.
Как жаль, что она еще не родилась.