Музыкофилия: сказки о музыке и мозге.
Шрифт:
Хотя Колман в 1984-м году писал конкретно о "Галлюцинациях в состоянии ясного сознания, связанных с локальными заболеваниями органов чувств…", как в широких кругах публики, так и среди врачей долгое время сохранялось мнение, будто "галлюцинации" означают психоз или серьёзное органическое расстройство мозга*
(*Обширное и всестороннее исследование слуховых галлюцинаций – как у психически здоровых людей, так и у шизофреников, – проведено Дэниелом Б.Смитом в его книге «Музы, сумасшедшие и пророки: переосмысление истории, науки и значение слуховых галлюцинаций («Muses, Madmen, and Prophets: Rethinking the History, Science, and Meaning of Auditory Hallucinations»*)
Глава 6-3. Музыкальные
Нежелание врачей замечать общую распространенность феномена «галлюцинаций в ясном состоянии сознания» до 1970-х годов, возможно, было продиктовано отсутствием достаточного количества знаний о том, каким образом подобные галлюцинации проявляются; в 1967-м году, Джерзи Конорски (Jerzy Konorski), польский нейрофизиолог посвятил несколько страниц своей работы «Интегративная деятельность мозга» (Integrative Activity of the Brain) проблеме «физиологического базиса галлюцинаций». Конорский не спрашивал «почему мы испытываем галлюцинации?», он поставил вопрос иначе – пошел от противного: «Почему мы не испытываем галлюцинации все время? Что сдерживает их?». Он предположил наличие динамической системы, которая, писал он, «может генерировать восприятия, образы и галлюцинации… механизм, создающий галлюцинации, встроен в наш мозг, но запускается он лишь в исключительных случаях».
Конорски собрал доказательства – в 60-е они были слабыми, но сейчас выглядят безоговорочно – доказательства того, что есть не только афферентные связи, ведущие от органов чувств к мозгу, но и «ретро» связи, ведущие в обратном направлении. Подобных ретро связей может быть меньше, чем афферентных, и в нормальных обстоятельствах они неактивны. Но, Конорски чувствовал, что они создают основные анатомические и физиологические предпосылки, ведущие к появлению галлюцинаций. Но тогда что сдерживает этот механизм в нормальном состоянии? Решающий фактор, предполагал Конорски, это сенсорная информация, которую мозг получает от глаз, ушей и других органов чувств, такая информация в нормальных условиях подавляет обратный поток активности со стороны высших отделов коры головного мозга на периферию.
Но в случае, если органы чувств не предоставляют достаточно информации, запускается обратный поток, создающий галлюцинации физиологически и субъективно неотличимые от восприятия. (в обычных условиях тишины или темноты такого дефицита не случается, потому что мы можем нарушить эти условия, например, включив какие-либо технические устройства, и снова активировать органы чувств) Теория Конорски давала простое и красивое объяснение тому, что позже получило название «освобождение» галлюцинаций, связанное с «деафферентацией». Такое объяснение сегодня кажется очевидным, почти тавтологическим – но в 1960-х это было смелое и оригинальное предположение.
Сегодня мы продвинулись достаточно далеко в области исследования мозга и имеем на руках доказательства, подтверждающие правоту Конорски. В 2000-х, Тимоти Гриффитс опубликовал подробный, новаторский доклад о неврологической основе музыкальных галлюцинаций; используя ПЭТ (Позитронно-Эмиссионная томография), он показал, что музыкальные галлюцинации связаны с обширной активацией тех же самых нейронных сетей, которые обычно отвечают за восприятие настоящей музыки.
В 1995 году я получил пылкое письмо от Джун Б., очаровательной и творческой женщины 70 лет; она рассказывала о своих музыкальных галлюцинациях:
Это началось однажды ночью, в прошлом ноябре, когда я была в гостях у сестры и ее мужа. Я выключила телевизор и уже готовилась ко сну, когда вдруг услышала «О, благодать» («Amazing Grace»). Ее пел хор, снова и снова. Я заглянула к сестре, чтобы проверить, вдруг у них включена какая-то церковная программа по телевизору, но они смотрели «Вечерний футбол», или вроде того. Я вышла на террасу, с которой открывался вид на море. Музыка следовала за мной. Побережье внизу выглядело спокойным, в нескольких домах горели огни, и я поняла, что музыка не может исходить оттуда. Должно быть, она у меня в голове.
Миссис Б. приложила список песен, играющих
«Однажды ночью, - писала миссис Б, - я услышала великолепное, торжественное исполнение песни «У старины Макдональда была ферма», а затем – бурные аплодисменты. В тот момент я подумала, что, видимо, совсем спятила, и лучше бы мне показаться врачу».
Миссис Б., описала, как прошла тесты на болезнь Лайма (они читала, что эта болезнь может вызвать музыкальные галлюцинации), аудиометрию методом регистрации стволовых потенциалов, ЭЭГ и МРТ. Когда ей делали ЭЭГ, она слышала «Колокола Святой Марии» - но ничего аномального на экране не возникло. У нее не было никаких признаков потери слуха.
Обычно галлюцинации посещали ее в моменты тишины особенно когда она ложилась спать. «Я не могу включить или выключить музыку, но иногда я могу сменить мелодию – не на ту, которую хочу слышать, но на что-то другое, на то, что уже было запрограммировано. Иногда песни наслаиваются одна на другую, и я просто больше не могу их терпеть, поэтому включаю WQXR (*радиостанция в Нью-Йорке* - прим.переводчика) и ложусь спать под настоящую музыку.*
(*Позже я спросил ее, бывали ли у нее более простые галлюцинации. «Иногда бывает просто «дин, дон, дин, дон, - ответила она, - «дон» на пять нот ниже, чем «дин», и все это повторяется сотни раз, сводя меня с ума*)
«Мне очень повезло, - заключила миссис Б., - что моя музыка играет негромко … если бы это было так, я бы действительно сошла с ума. Она возникает в моменты тишины. Но любой другой звук – разговор, радио, телевизор – практически полностью вытесняет все, что я слышу. Вам кажется, что я научилась «успешно» ладить со своим новым состоянием. Ну, я неплохо справляюсь, но иногда это ужасно раздражает… Когда я просыпаюсь в пять утра и не могу уснуть, мне не нравится, когда хор у меня в голове напоминает мне, что «старая серая кобыла уже не та, что раньше» («the old gray mare ain’t what she used to be» - английская народная песня* - прим.переводчика). Я не шучу. Это действительно произошло со мной однажды, и я, может быть, даже оценила бы юмор ситуации, если бы эти строчки не повторялись в моей голове снова и снова и снова».
Через десять лет после того, как она впервые написала мне, мы встретились, и я спросил ее, после стольких лет стали ли музыкальные галлюцинации «важной» частью ее жизни, и – в положительном или отрицательном смысле. «Если они исчезнут, - спросил я, - вы обрадуетесь или, наоборот, будете скучать по ним?» «Я буду скучать, - ответила она, - я буду скучать по музыке. Вы же понимаете, теперь это часть меня».
Нет никаких сомнений в физиологической основе музыкальных галлюцинаций, и все же мы должны задуматься о том, в какой степени другие факторы (назовем их «психологическими») могут повлиять на изначальное "содержание" галлюцинаций, их последующее развитие и роль. Я думал об этих факторах в 1985-м году, когда писал о миссис О’С и миссис О’М; Уалдер Пенфилд тоже задавался вопросом, есть ли какой-то смысл в содержании песен или сцен, возникающих в голове пациента в некоторых случаях судорожных припадков. Репертуар музыкальных галлюцинаций, заключил он, "довольно случайный, за исключением тех эпизодов, когда кора головного мозга находится в определенном патологическом состоянии". Родолфо Ллинас, подобно Пенфилду, писал о непрерывной активности в ядрах базальных ганглиев, и о том, что они «по-видимому, действуют, как непрерывный генератор случайных шумов». Когда время от времени возникал такой шум или его фрагмент и запускал в сознании песню или несколько тактов музыки, Ллинас считал это чисто абстрактным явлением "без явной эмоциональной реакции"Но некоторые вещи могут начаться случайно – нервный тик, например, может вырваться из перевозбужденных базальных ганглиев – и потом приобрести ассоциации и смысл.