Музыкофилия: сказки о музыке и мозге.
Шрифт:
В отличие от Джона С., Эрик довольно музыкален, у него хорошая память и «натренированное ухо», но, даже несмотря на это, он, как и Джон С., совершенно не способен опознать мелодию, играющую у него в голове.
Во время припадков он всегда испытывает это «странно-знакомое чувство», и в такие моменты, признался он, очень сложно сконцентрироваться. Его жена и друзья отмечают, что в момент припадка на лице у него появляется выражение отрешенности. Если же припадок случается с ним на работе, обычно ему удается «проскочить» эту стадию незаметно для студентов.
Эрик подчеркивает важную деталь: есть большая разница между музыкой у него в голове в обычной жизни и во время припадков. «Я сам пишу песни, и мне известно это чувство – когда
Эрик так же добавил, что эта музыка – бессмысленная и бессистемная, хотя и до боли знакомая – подобна злым чарам, она гипнотизирует его и словно затягивает куда-то внутрь, глубже и глубже. И в то же время, она стимулирует его, словно бросает ему вызов – он даже написал уже несколько песен, вдохновленных этой «музыкой припадков», стараясь выразить или хотя бы попытаться описать это «странно-знакомое чувство».
3. Боязнь музыки: музыкогенная эпилепсия.
В 1937 году Макдональд Кричли, выдающийся врач, описал 11 случаев, в каждом из которых причиной эпилептического припадка у пациента становилась музыка. Он назвал свою статью «Музыкогенная эпилепсия» (хотя и добавил потом, что предпочитает более короткий и звучный термин «музыколепсия» (musicolepsy)).
Одни пациенты Кричли были музыкальны, другие – нет. Причиной припадков могли стать самые разные виды музыки. Одни люди реагировали на классику, другие – на «старые-добрые» мелодии из детства, в то время как для третьих самой опасной была «музыка с четко выраженным ритмом». Лично мне однажды написала женщина, которая признавалась, что у нее начинается приступ, когда она слышит «современную, нестройную» музыку, в то время как классические или романтические мелодии она может слушать без проблем (ее муж, к сожалению, предпочитал именно современную, нестройную музыку). Кричли наблюдал за тем, как люди реагируют на конкретные инструменты и звуки (один из пациентов, например, реагировал только на «низкие ноты латунного духового инструмента»; этот человек работал радио-оператором на большом межконтинентальном лайнере, и у него начинались припадки всякий раз, когда на палубе играл оркестр; проблему удалось решить, когда его перевели на корабль поменьше, без оркестра). Некоторые пациенты реагировали только на конкретные мелодии или песни.
Самый удивительный случай в практике Кричли – это история о выдающемся музыкальном критике, Никонове, который пережил свой первый припадок, слушая оперу Мейербера «Пророк». Он становился все более восприимчивым к музыке, и, в конце концов, дело дошло до того, что практически любая, даже самая легкая, мелодия вызывала у него приступ («наиболее пагубное влияние, - замечал Кричли, - на него оказывал так называемый «музыкальный фон» в произведениях Вагнера, звучащий очень монотонно и ритмично). Никонову, несмотря на весь накопленный профессиональный опыт, пришлось оставить свою профессию. В дальнейшем он стал избегать всяческих контактов с музыкой. Если он слышал духовой оркестр на улице, он зажимал уши ладонями и старался спрятаться в ближайшем помещении или просто убегал. У него развилась самая настоящая фобия, он описал ее в своем памфлете «Страх перед музыкой».
Кричли так же опубликовал несколько статей с описаниями припадков, вызванных не-музыкальными звуками – чаще всего монотонными: шипением кипящего чайника, летящего самолета или технических приборов в мастерской. По мнению Кричли, в некоторых случаях пусковым механизмом музыкогенной эпилепсии были конкретные свойства звуков (вспомнить хотя бы радио-оператора, не способного переносить низкие частоты духовых инструментов); но в других случаях более важным был эмоциональный отклик или ассоциации.*
(*хотя
Музыка может вызывать самые разные виды припадков. У одних пациентов случаются судороги, они теряют сознание, прикусывают язык, иногда могут даже обмочиться; другим повезло больше – они переживают легкие припадки, краткие «отключения», которые их друзья часто даже не замечают. Многие в таких случаях переживают настоящие приступы эпилепсии височной доли. Так было с одним из пациентов Кричли. Он вспоминал: «В такие моменты у меня появляется чувство, что все это уже было. Каждый раз происходит одно и то же. Я в толпе людей, играет музыка, все танцуют. Мне кажется, я на яхте. Но эта яхта, это место никак не связано с моим прошлым, я никогда не видел ее в реальности».
Музыкогенная эпилепсия считается очень редким заболеванием, но в своих работах Кричли выдвигает предположение, что на самом деле она встречается гораздо чаще, чем принято думать. *
*( к этой идее он возвращался снова и снова в течение всей своей долгой карьеры. В 1977 году, спустя сорок лет после того, как вышла его первая статья, посвященная музыкогенной эпилепсии, он добавил две главы в свою книгу «Музыка и мозг» (под совместной редакцией Кричли и Хэнсона))*
Многие люди часто испытывают странные чувства, слушая определенные виды музыки – это может быть беспокойство или даже испуг – но после они обычно быстро приходят в норму, выключают магнитофон, либо же просто зажимают уши ладонями, тем самым предотвращая припадок. Кричли полагал, что от легких формы – formes frustes – музыкальной эпилепсии страдают многие, и что цифра эта гораздо больше, чем может показаться (меня тоже посещала такая мысль, и я думаю, здесь можно провести аналогию со световой эпилепсией: мигающие лампочки или флуоресцентные трубки часто вызывают у людей странное чувство дискомфорта, не приводя при этом к серьезному припадку).
Работая в клинике для больных эпилепсией, я встречал пациентов, у которых музыка провоцировала припадок, а так же тех, у кого припадку предшествовала музыкальная галлюцинация – иногда, гораздо реже, я встречал людей с двумя этими симптомами одновременно. Все эти люди в той или иной степени страдали от эпилепсии височной доли, и большинство из них имело аномалии в височной доле, видные на ЭЭГ или на снимках мозга.
Недавно я встретил Г.Г.. У него никогда не было проблем со здоровьем, но в 2005 году он пережил герпетический энцефалит; сначала болезнь проявилась в виде жара и припадков, потом наступила кратковременная кома, а после – тяжелая амнезия. Удивительно, но спустя год проблемы с памятью исчезли, и все же Г.Г. продолжали мучить припадки, иногда весьма серьезные, но чаще – мелкие и неполные.