Мы, аристократы - 3

Бастет Бродячая Кошка

Грифы захихикали громче. Винс едва заметно пожал плечами, и зубр исчез.

– Мистер Гойл, прошу вас, - Люпин ткнул палочкой в сторону Грега.

Где-то с полминуты Грег потратил на сосредоточение и с первой попытки вызвал трёхметровую ядовитую змею, в которой специалист с лёгкостью опознал бы чёрную мамбу. Класс испуганно притих, а Люпин немедленно объявил:

– Ребята, не пугайтесь, это всего лишь патронус, он не кусается. Идите на место, мистер Гойл.

За Грегом настала очередь Драко, вызвавшего гибкого и изящного хорька, затем Теда, чьим патронусом оказалась ласточка.

Затем Забини вызвал нечто небольшое и змеевидное, а меня профессор оставил напоследок.

– Гарри, давай, только ты остался, - кивнул он мне, когда Блейз сел на место.

Я вышел на середину класса и сосредоточился на своих воспоминаниях. У меня имелись серьёзные сомнения в успехе заклинания, но я должен был попытаться. Как там говорил Люпин - радость жизни? Мне нравилось жить. Мне нравилось изучать окружающую среду, в том числе и социальную, нравилось ощущать её сопротивление, воздействовать на неё и менять её в благоприятную для себя сторону. Мне было знакомо чувство удовлетворённости хорошо сделанным делом, оно не было для меня ни редким, ни особенным. Скорее уж естественным, потянет ли оно на радость?

Надежда? Для меня это была просчитанная вероятность, которую я стремился увеличить в свою пользу и в которой я с удовлетворением относился к положительному исходу и с пониманием к отрицательному. Ни радости, ни отчаяния - нет, ничего такого не было, и я не был уверен, что хотел бы испытывать эти чувства. Было в них для меня нечто неразумное, животное.

Счастье... Насколько я про него слышал, это такое короткое и яркое ощущение, вызываемое чем-то приятным и неожиданным. Чем-то вроде подарка, к примеру, но я никогда не брал подарки в расчёт. Всё, что было необходимо, я приобретал себе сам, а подарки были роскошью, без которой можно обойтись. Я не понимал, как можно радоваться тому, что не является необходимым.

Пожалуй, только Тед умел дарить необходимое. То, чем я обязательно обзавёлся бы сам, если бы он не опередил меня.

Или, может, любовь? Но не считать же любовью тот отголосок теплоты во мне, когда Теду удавалось раскрутить меня на какую-нибудь мелкую заботу о нём и он поглядывал на меня с видом абсолютного довольства жизнью. Это всего лишь взаимная шутка, наша с ним игра на двоих. Нет, здесь я вообще пас...

– Гарри?

Я вынырнул из размышлений - меня окликал Люпин.

– Гарри, пять минут прошло, - ну да, у него урок и план урока.

– Сейчас, профессор.

Я воспроизвёл росчерк палочкой и произнес заклинание вызова патронуса.

Ничего. Ни легчайшего намёка на серебристое облачко, говорящего, что я на пути к успеху.

– Гарри, тщательнее выбери воспоминание, оно должно быть очень радостным. Представь себя там, в этом воспоминании, как будто это происходит с тобой прямо сейчас. Воскреси все те чувства, которые ты испытывал тогда.

Я порылся в своей памяти и добросовестно воспроизвёл эпизод, когда я получил обратно чёрный блокнот. Мда... Я извлёк на поверхность другое воспоминание - как Визенгамот лишил Дамблдора опекунства надо мной.

– Экспекто патронум!

Ничего.

Люпин, похоже, растерялся. Он не ожидал от меня провала после того, что показали мои друзья. Я оглянулся на слизеринцев - те смотрели

на меня выжидательно и недоумевающе. Грифы тоже пребывали в недоумении, они даже не злорадствовали, считая мою неудачу розыгрышем.

Вспомнив первый попавшийся эпизод с прошлых летних каникул, я снова повторил попытку.

Ничего.

– Боюсь, что у меня нет настолько радостных воспоминаний, сэр, - я глянул на Люпина, на лице которого проступала смесь разочарования и жалости.

– Не огорчайся, Гарри. Это не последнее наше упражнение над патронусом. Возможно, сегодня у тебя неподходящий настрой, а в следующий раз у тебя обязательно получится. Главное - подыскать воспоминание, если оно сработает однажды, ты сможешь обращаться к нему каждый раз. Садись пока.
– Люпин оглядел гриффиндорскую половину класса.
– У кого еще не получилось - теперь вы видели, как ваши сокурсники вызывают патронуса, и это, надеюсь, прибавит вам уверенности. Давайте попытаемся ещё раз.

Не знаю, получилось ли у Люпина обмануть себя, но меня он не обманул. Патронус был для меня роскошью наподобие подарка - вещью приятной, но не необходимой. Дементоры и так разбегались от меня, и я не видел смысла рвать пупок, чтобы научиться создавать красивую, но бесполезную игрушку. Может, именно отсутствие необходимости и не позволяло мне работать над этим заклинанием всерьёз... Хотя, скорее всего, проблема заключалась в том, что прошлые события вспоминались мною только как перечень фактов, без малейшей эмоциональной окраски. Было - и было, незачем переживать, если всё уже позади.

Вскоре выяснилось, что наша компания - за исключением, разумеется, меня - оказалась единственной в Хогвартсе, кто сумел с первой попытки вызвать полноценного патронуса. Видимо, регулярные тренировки в стихийной магии очень способствовали дисциплине нашего разума. Драко самодовольно драл нос и поглядывал на меня свысока, в кои веки превзойдя меня в чём-то, кроме квиддича. Тед, напротив, глядел на меня, как на больного, и постоянно заводил разговоры, в которых окольными и весьма извилистыми путями старался подвести меня к главному вопросу - что со мной не так и как мне помочь. Он не успокоился, пока я не напомнил, что характер у меня весьма уравновешенный, а с точки зрения вызова патронуса - это палка о двух концах. Вопрос, как мне помочь, увял у него сам собой, когда я разъяснил ему все плюсы уравновешенного характера по сравнению с мелкими неудобствами вроде невозможности вызвать патронуса, заметив при этом, что диких дементоров у нас не наблюдается, что все они при Министерстве и законопослушных граждан не трогают.

Недели через три все ученики с третьего курса по седьмой научились вызывать хоть какое-то подобие патронуса. Кроме меня. О том, что патронус мне не нужен, точно знала только Октавия, но у неё были веские причины молчать. Для прочих учеников моя неспособность вызвать его была грандиозной сплетней, давно желанной слабиной Мальчика-Который-Выжил, о которую можно было почесать языки. Вокруг меня разрасталась куча домыслов, все они крутились вокруг Слизерина, тёмной магии, Тёмного Лорда и тому подобного. Если кто и задавал им направление, в них не было ничего такого, до чего сплетники не додумались бы сами.