Мы будем жить
Шрифт:
Еще два дня были посвящены проверке волевых качеств абитуриентов. И вот этот фильтр был намного сложнее — его проходили не все. В недавно возрожденной египетской имата почти треть не сдала эту часть, в Шамбале — два десятка, да и во всех имата были несдавшие. В Лаккамири таких оказалось двенадцать человек. Это еще больше расстроило Лорин — Янтанья предстояла ей лишь через два или три года, но она была уверена, что не пройдет этого испытания.
Но и Хайлли, и Каяри справились.
Для этого экзамена каждый юный амару получал в свое распоряжение небольшую группу поселковых урку — и задание. Шесть подчиненных
Хайлли с пятью женщинами-урку выполняла другое задание — они должны были пройти 50 километров по таежному маршруту и переночевать в лесу.
Эти испытания также транслировались на кита. Смотрели дома у родителей Каяри, собравшись всей толпой. Глядя, как свободно распоряжается Каяри — вроде бы и не командуя, негромким спокойным голосом распределяя силы и работу группы — Майта завистливо вздохнул.
— Вечный Свет, я никогда так не смогу! Просто никогда.
Ван утешающе обнял его за плечи.
— У каждого своя манера, Май. Так не сможешь. Будешь по-другому.
Лорин посмотрела на хрупкого, мечтательного Майту, похожего на гнома с круглыми голубыми глазами. И правда — как? Вот как он организует урку?
А она как организует — когда она попросту боится этих существ?
— И зачем нужны такие экзамены? — в сердцах сказала она вслух, — не может же каждый… все же люди разные! Амару все разные. Кто-то может этих организовать, кто-то нет.
Отец Хайлли, Пеллку, положил руку ей на плечо.
— Это необходимо, Лорин, — сказал он, — пойми, каждый из вас… из нас — должен будет стать для урку авторитетом и уметь с ними общаться. Если бы нас было много — мы могли бы позволить себе роскошь отделиться полностью прямо сейчас, а с ними контактировали бы специалисты. Но нас очень мало, а их — миллиарды. Каждый из нас будет с ними соприкасаться, хочет он того или не хочет. Даже если занят совсем другим. В этом общении очень важно, чтобы урку видели в нас авторитет. А он создается не только оружием. Оружие урку могут отобрать. И не только статусом — это в марке нас уважают, а в мире все иначе. Надо, чтобы видя амару, каждый урку сразу ощущал его высшим в иерархии — ведь их мышление иерархично.
— Но я не хочу быть ни в какой иерархии! — сердито перебил Майта.
Лорин молчала. Пеллку был прав. Он, собственно, излагал концепцию чикка-хальту…
Но признать это сейчас не хотелось.
— А надо поставить себя на место урку. Да, мы не воспринимаем мир иерархично. Мы все равны. А они — воспринимают. И вот надо в их мире встать на верхнюю ступеньку. Для этого и такие экзамены, и подготовка.
— Может быть, через пару сотен лет все это отменят, — примирительно заметила Асири, — и мы будем жить по-человечески.
Последний день испытаний был посвящен ятихири. Хайлли подтвердила вторую ступень, недавно заработанную, Каяри сдал на третью — единственный из всех абитуриентов. Собственно, и вторая была лишь у четырех ребят.
Испытание по ятихири включало борьбу в спарринге с мастерами; для второй и третьей ступени — борьбу с рысью или волком (при этом ранение животного
Последний день экзаменационной недели по традиции стал большим праздником; для него выпускники заранее заказывали платья и наряды.
И раньше Лорин ходила на такие праздники, но чувствовала там себя посторонней — маленькой девчонкой, с завистью глядящей на старших. Теперь же она была почти своя, ее близкие друзья, Каяри и Хайлли — герои праздника, среди двухсот выпускников этого года.
Праздник на Аруапе, главной площади под Пирамидой, начался около пяти вечера. Мама как-то заметила, что в одежде амару, как и в современной европейской — унисекс, пожалуй, даже еще больший. Но если современная европейская одежда унисекс сведена к мужской, то одежда амару больше напоминала женскую. Те, кто хотел принарядиться, надели не обычные таша со штанами до колен, а иси, платья, чаще всего собранные или перетянутые поясом на бедрах, драпированные, свисающие до колен; Лорин и мама надели иси одинакового незабудкового цвета, прошитые серебряной нитью, в похожих иси явились и мужчины.
Иси выпускников были по традиции белыми, с разнообразной отделкой.
У Энергоцентра развели костер — огонь считается у амару очень емким символом; у костра проводятся все основные церемонии, как и вот эта — собственно Янтанья, инициация, принятие выпускников в мир взрослых, обретение ими взрослого права решений и управления.
Хайлли была в третьей десятке выпускников, Каяри — в седьмой. Мама Лорин отвлеклась и заговорилась с друзьями, и Лорин пыталась высмотреть в толпе друзей — те собирались прийти вместе; но народу было слишком много. Вся Лаккамири, понятно, не влезет на Аруапу, здесь собралась по большей части родня, учителя и друзья выпускников, и это уже была внушительная масса народу. Остальные смотрели церемонию по кита.
Лорин отчаялась найти ребят и поднеся к лицу браслет, вызвала их — Ван тут же отозвался текстом:
"Мы под кедром у Хранилища, иди к нам".
Лорин пробилась к самому высокому кедру из растущих по периметру площади; Келла отчаянно замахала ей из третьего ряда скамеек, с импровизированной трибуны. Чикка Хальту сохранили место для подруги. Лорин уселась, нашла взглядом маму — вон она, справа, тоже сидит рядом с Инти и Пакари, друзьями семьи. Келла ткнула Лорин в бок.
— Смотри! Хай!
Хайлли в белом сверкающем иси с серебряной оторочкой, в белых туфельках, с белой розой в волосах вышла к костру. Черные узкие глаза девушки блестели жидким огнем, но держалась Хайлли свободно, как полагается айахо второй ступени; двигалась, будто танцуя.
— Какая красивая! — прошептала Келла. Лорин кивнула. Словно королева из сказки. Восточная королева — Хай была китаянкой по происхождению.
Старейшие — Пуйа и Квису — что-то сказали ей. Хай стащила с левой руки едва заметный детский "знак связи" — браслет, который ребенку выдают при Церемонии Имени, и который дети обязаны носить. Легко размахнувшись, бросила браслет в огонь — жар запускал самоуничтожение прибора.