Мы - до нас
Шрифт:
Лена, которую сразу же оттеснили студенты, вздохнув, отправилась убирать и мыть посуду. Ее место тут же заняла Людмила. Она стала восторженно поздравлять Стаса с находкой, засыпать его градом вопросов, но тот, работая, словно не замечал ее, и на все вопросы отвечал коротко «да» или «нет», а то и просто ограничивался согласным или несогласным кивком.
Чем дольше продолжались работы, тем все ясней становилось, что это не камень, а плита, причем довольно крупных размеров, и тем радостней становился Владимир Всеволодович. Наконец, эта радость стала
– Да что вы так далеко стоите-то? Подходите ближе! – позвал он стоявших поодаль местных жителей, и когда те, поглядывая на недовольно кашлявшего завхоза, приблизились, спросил: - Так на чем мы остановились?
– На гармонии! – кивнув на Наталью Васильевну, хохотнул дядя Андрей.
Но на этот раз уже никто даже не улыбнулся. Все ощущали серьезность момента. И Владимир Всеволодович преподавательским чутьем уловив это, решил, что пора аргументировать беседу более конкретными данными.
– Ну-ка, Даниил, дай нам определение этого слова с точки зрения науки!
– Пожалуйста! – пожал плечами тот и ровно, не повышая тона, начал: - По словарю Даля, гармония – это соответствие, созвучие, соразмерность, равновесие, равнозвучие, взаимность…
– Как ты сказал, повтори, пожалуйста, - перебила его Людмила и с хитринкой покосилась на Стаса, который даже не заметил этого взгляда.
– …взаимность, - невозмутимо повторил Даниил и продолжил: - соотношение, согласие, согласность, соглас, стройность, благостройность, соразмерное отношение частей целого… А по Ожегову и Шведовой – гармония – это согласованность, стройность в сочетании чего-нибудь…
Даниил продолжал о том, что гармония бывает душевная, интересов, звуков красок, добавил даже, что раньше бытовало выражение: проверить алгеброй гармонию, то есть попытаться переложить на язык разума, логики то высокое, духовное, что доступно только чувству… О том, что один из самых ярких образцов гармония – поэзия, которая является высшей формой организации человеческой речи... Затем он перешел к определению по старому словарю Ожегова, и тут Стас не выдержал:
– Слушай, ведь это же ходячий компьютер! Может он еще и к интернету как-нибудь подключается? – шепнул он Ване и с шутливым сожалением добавил: - И зачем я тогда только с собой ноутбук сюда брал?..
Людмила тут же очаровательной улыбкой дала понять, как высоко она оценила эту шутку.
Она даже уже начала шептать, что больше всего ценит людей, у которых развито чувство юмора, но тут Владимир Всеволодович попросил Даниила остановиться.
– Сложновато все это на первый раз! – поморщившись, сказал он Валентину. – Сколько раз ни повторяй слова «мёд», а все равно от этого во рту слаще не станет.
– Да, лучше один раз услышать, чем сто раз услышать! – согласно кивнул тот.
– И сейчас я, надеюсь, и им, и всем нам представится такая возможность.
Контуры плиты были четко обозначены, вся она подрыта, и осталось
Тракторист даже предложил принести трос и подсобить трактором, но Владимир Всеволодович только испуганно замахал на него руками:
– Что вы! Что вы! Разве это вам какая-нибудь плита от панельного дома?!
– Что у нас, рук, что ли нет? – поддержал его дядя Андрей.
Он привычно поплевал на руки, к нему подошли другие мужчины и студенты покрепче. Наталья Васильевна и та встала рядом.
Несколько пар рук подлезли под тяжелую плиту, напряглись…
– И - раз! – побагровев от натуги, скомандовал дядя Андрей.
Плита дрогнула и слегка приподнялась…
– Только умоляю вас, осторожнее! – бегая вокруг нее, просил академик.
– Она может быть треснутой, и тогда трудно представить, какие могут быть последствия…
– И - два! – не слушая его, продолжил дядя Андрей.
– Есть, есть мозаика, Владимир Всеволодович!
– юркнув почти под плиту, радостно закричала Юля.
– И - тр-р-ри!
Спины поднимавших плиту людей одновременно разогнулись, и раздалось единое радостное:
– Есть!!!
4
– Надо же, какой был у нас правитель! – послышались восхищенные голоса.
Студенты, все как один, так дружно кинулись смотреть, что же там на другой стороне, что плита угрожающе пошатнулась. Хорошо, сельские мужчины были опытнее в таких делах, остались на месте, иначе плита бы всей тяжестью рухнула назад, и, как опасался Владимир Всеволодович, не миновать беде, причем, не только с плитой…
Только после того, как плиту основательно установили на месте и даже подкрепили, двумя подпорками из стволов березок, академик первым обошел ее, взглянул и с восхищением покачал головой:
– Это – самая лучшая находка за все время моей археологической жизни!..
На мраморной плите, перед ним во всем своем великолепии раскрывалась почти полностью сохранившаяся мозаика. Ствол и листья дерева, цветы, бабочки, птицы, какое-то особенное, неземное солнце… Все это было в основном фрагментами, - там птичье перышко, тут часть грозди винограда, здесь причудливо извивающаяся ветвь, но перед опытным взглядом академика сразу слилось в единую картину…
– Ты… видишь? – чуть слышно окликнул он Валентина.
– Да - райские кущи… - тоже, как завороженный глядя на плиту, кивнул тот.
– Конечно… - улыбнулся Владимир Всеволодович и, не без труда отрывая повлажневших глаз от мозаики, обернулся к стоявшим за его спиной людям:
– Ну, поняли, наконец, что такое полная гармония?
И улыбка медленно стала сползать с его губ.
Не только мужчины, но и многие из студентов переминались с ноги на ногу и недоуменно переглядывались. Им не хотелось огорчать академика. Но и понять что-то в этих орнаментах и фрагментах они, как ни старались, ничего не могли.