Мы - до нас
Шрифт:
– Вроде, как луг какой… - осторожно стали высказывать свои предположения люди.
– Или лес…
– Ага, во время весенней охоты на уток…
Дядя Андрей тот и вовсе предположил:
– Может, мы ее не тем боком поставили.
– Да молчал бы уж лучше! – зашикали на него остальные. – Сами мы перед ней, видать, и правда, не теми боками стоим!
Словом, плита не произвела на всех того впечатления, на которое так надеялся Владимир Всеволодович.
И только Наталья Васильевна, блаженно прищурившись, прошептала:
– Красиво-то как! Просто глаз не оторвать…
– А? Что? – услышав
Плита в некоторых местах оказалась щербатой. Но для этого камня сразу же нашлось его родное место. Валентин осторожно приставил его к нему и сообщил:
– Есть потери. То есть нет первой цифры…
– Говори, не тяни! – заторопил его академик. – Главное, чтобы самые последние сохранились!
– Сохранились, сохранились, Владимир Всеводович! Значит, так: ХАГ…
– Какие же это цифры? Это же буквы… - недоуменно посмотрел на ученых тракторист.
– Все правильно! – остановил его Владимир Всеволодович. – Раньше, еще со времен античности, люди обозначали цифры буквами, а христиане вели счет годам – от сотворения мира, которое было в 6748 году. Чтобы получить дату в понятном для нас, современном летосчислении, нужно произвести небольшие математические подсчеты и вычесть из этой цифры время, протекшее от сотворения мира до Рождества Христова, то есть названную нам Валентином. Что получается в итоге, Даниил?
– Одна тысяча сто пятый год! – немедленно отозвался тот.
– Вот те раз! – развел руками дядя Андрей. – Это что же, нашей Покровке выходит, – девятьсот лет! Выходит она старше Москвы?
– Да при чем тут Москва?
– накинулся на него тракторист.
– Ты глубже, глубже борони! Не девятьсот – а ровно девятьсот лет! Юбилей! Причем, как раз в точку – ведь сказано – летом!
– Не летом, а «В Лето», то есть – в таком-то году, как принято было тогда писать, – поправил его академик. – Но, в принципе, вы совершенно правы. У вашего села действительно юбилей! И плита эта обнаружена действительно летом! И именно сегодня, 27 июня, в день памяти вашего князя! – торжественно возвысил голос он и шепнул Валентину: - Вот на что я надеялся!
– Как - неужели Мономаха? – покрутил головой уже начавший уставать от такого изобилия все новых новостей дядя Андрей.
– Нет, другого, - улыбнулся ему Владимир Всеволодович, - Святого Мстислава Храброго, он княжил на полвека позже него. А ну-ка, Даниил, просвети-ка нас…
Даниил кивнул и, пару мгновений подумав, ответил:
– Мстислав, во святом крещении, по последним данным сфрагистики – Феодор. Первое упоминание в летописи – 1173 год. Правнук Владимира Мономаха и прадед Александра Невского по материнской линии. Жил недолго, но по свидетельству современников, был украшением века и Руси. За необыкновенное мужество и блистательные победы получил прозвище Храброго. Народная любовь к сему князю была столь велика, что граждане смоленские в 1175 году единогласно объявили его в отсутствие своего князя Романа, своим государем, изгнав Ярополка Романовича. Мстислав согласился властвовать над ними единственно для того, чтобы усмирить их и возвратить престол старшему брату. В 1179 году уже строптивые новгородцы упросили его стать их князем. Но почти год спустя, четвертого или двадцать седьмого июня по новому стилю, 1180
– Надо же, какой был у нас правитель! – послышались восхищенные голоса.
– Слыхали, Храбрый!
– Не часто такое прозвище народом давалось!
– И еще, - добавил Даниил, - его сын, тоже Мстислав, именовался по одним летописям Храбрым, а по другим – Удатным. То есть, как писалось тогда в летописях, этот князь – являлся благочестивою отраслью благочестивого кореня!
И показал глазами на мозаику.
– Да, мужики, и юбилей, и такой князь… - Это дело надо отметить! Причем, одним пивом тут явно не обойтись!
– Только не здесь! – предупредил Владимир Всеволодович.
Мужчины немедленно отправились отмечать нежданные новости. Женщины ушли по своим домашним делам.
И, оставшись снова одни, студенты плотным кружком обступили своего руководителя стоявшего перед мраморной плитой с древней мозаикой.
5
– А что? Прекрасная мысль! – сразу же одобрил Владимир Всеволодович.
– Так я и не сумел объяснить им, что такое гармония! – даже не знал, больше радоваться ему или огорчаться, академик.
– Как говорится, в бочке меда – ложка дегтя!
Студенты наперебой принялись успокаивать его:
– Владимир Всеволодович! Время сейчас такое!
– Включите телевизор, послушайте радио – там же в основном все низкопробное, по принципу: чем хуже, тем лучше!
– Да, - подтвердил Валентин, – планка культурных и нравственных ценностей народа, опускается все ниже и ниже…
– Ну-ка, дай послушать! – вместо ответа, попросил наушник у Александра Владимир Всеволодович.
Александр с готовностью протянул наушник… лежащий на зачетной книжке.
– А это еще что? – вскинул бровь академик, но ради праздника не стал спорить, и вложив наушники в уши, стал расписываться в графе «зачет».
Насколько радовался Александр, настолько мрачнело лицо академика.
– Да, - наконец сказал он. – Если бы все это слышал, видел и мог знать Владимир Мономах…
– Но ведь спрос-то на все это есть, Владимир Всеволодович! Причем, массовый! – успокоенный тем, что зачем уже все равно поставлен, с улыбкой осмелился возразить академику Александр.
Тот внимательно посмотрел на него и, возвращая зачетку с наушниками, сказал:
– Да, к сожалению есть. Но во все время всегда человеку давался свободный выбор между добром и злом. Зло, увы, проще, доступнее, слаще. А сейчас и вообще оно везде и всюду выдается едва ли не за добродетель. Посмотрите на вывески некоторых магазинов: «Мир страстей», «Тысяча соблазнов», «Обжорка», «Эгоист»… Включите телевизор – и, за редчайшим исключением, это зло сразу же встретит вас под яркой, притягательной личиной добра. Стрельба, кровь, словесная грубость и просто похабщина, песни, которые и в подворотне-то петь стыдно, разврат… Вы увидите невольно располагающих к себе, благодаря стараниям сценаристов, режиссеров и, что самое печальное, порою действительно талантливых актеров, красивых респектабельных убийц, мошенников, блудников… И все это с полным безвкусием, на самом низменном уровней чувств человека. Стоит ли после этого удивляться, что мы не можем понять настоящую красоту?