Мы - до нас

Санин Евгений Георгиевич

Но Юля, едва переведя дыхание, сазу набросилась на нее:

– Какая гроза?! Какой обед?! Там твоего Стаса змея укусила!

– Как укусила?.. – в ужасе прижала к щекам ладошки Лена.

– Как-как… Говорят, до смерти!

2

Вместо ответа князь Мстислав лишь отрицательно покачал головой…

Князь Илья вышел из поруба, весь в белом, в накинутом на плечи темном тулупе, с горевшей свечой в здоровой руке. Подняв лицо, он посмотрел на яркое зимнее солнце

и огляделся…

В центре двора на троне сидел строгий, недоступный, не то что вчера – дорогой персидский ковер под ногами - князь Мстислав. Справа от него стоял белый конь под седлом, украшенный яркой попоной. Слева – плаха, с воткнутым в нее топором.

«Ну вот и все…» - понял князь.

Перекрестившись на маковки церкви с золочеными крестами, он отдал свечу подбежавшей женщине, которая прислуживала ему в порубе, и прошел на середину двора.

Здесь он низко поклонился князю Мстиславу, затем на все четыре стороны - честному народу. Не приметив нигде Гориславы, подумал, что правильно она сделала, что не пришла, и, одним движением сбросив с плеч полушубок, протянул обвязанную руку тиуну.

Заполнивший двор терема народ разом подался вперед.

Иностранные гости, что-то лопоча между собою, с жадным любопытством ждали, что произойдет дальше.

Тем временем тиун тщательно проверил целостность печати, громко объявил:

– Не тронута!

И, сам сорвав печать, принялся медленно разбинтовывать руку.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как падает с заснеженной ели на твердый наст промерзший, сухой снег…

А тиун все не торопился…

– Да что оно там медлит? – даже возмутился Мстислав Мстиславович.

Наконец, тиун, высвободил ладонь, всмотрелся в нее, поднес ближе к глазам и, вместо того, чтобы во всеуслышанье сообщить приговор, вдруг пораженно прошептал:

– Чисто…

– Чисто… - эхом отозвалась ближе всех находившаяся с продолжавшей гореть свечой женщина.

– Чисто! – радостно крикнул вчерашний раб, а теперь гончар, Чудин.

И, из в уст в уста, по толпе понеслось:

– Чисто!

– Чисто?!

– Чисто!!!

– Как это чисто?! – перекрывая всех, раздался возмущенный голос Бориса Давидовича.

Расталкивая всех, он грозным, тяжелым шагом направился к князю Илье, но тут как тут перед ним встали два дружинника. Это были те самые воины, что спасли князя Илью в порубе ночью. Выставив перед собой копья, они нацелили их острия прямо на князя Давида.

– А ну, осади! Прочь с моего пути!
– проревел Борис Давидович, хватаясь обеими руками за копья и силясь отвести их от своей груди. Лицо его побагровело от натуги. Но богатыри стояли еще тверже.

– Чисто!

– Чисто!

–

Чисто! – снова радостно загомонили в народе.

Князь Мстислав, встал с трона, не торопясь, подошел к нему и тоже со всех сторон осмотрел руку и негромко, но так, что услышали все сказал:

– Божий суд свершился. Князь Рюрик-Илья – неповинен!

Услышав это, люди принялись истово креститься. Многие начали вставать на колени и кричать князю Илье, что просят у него прощения, за то, что думали о нем плохо…

Сам же князь растерянно смотрел на свою ладонь, действительно, чистую, без единой язвинки и следов ожога.

К нему подбежал Мстислав Мстиславович и затряс в своей руке эту ладонь, поздравляя его. Молодая княгиньюшка бросилась в терем, сообщать неслыханную радость Гориславе…

Только иностранцы были разочарованы тем, что, побывав на Руси, так и не увидели настоящей русской казни.

Да Борис Давидович подошел к Мстиславу и недовольно сказал:

– Отдай мне его, князь… Это мой пленник!

– Не могу! – в ответ на это развел руками князь Мстислав и показал глазами на храм: - Сам Господь простил его!

– Князь! с нескрываемой угрозой не отступал князь Борис. – Отдай мне моего обидчика!

Вместо ответа князь Мстислав лишь отрицательно покачал головой и с усмешкой сказал:

– Не трать времени на уговоры, князь. Если я не ошибаюсь, ты торопишься во Владимир?

А что мне еще остается делать?
– огрызнулся князь Борис. – Ты сам вынуждаешь меня ехать с жалобой теперь уже на тебя к великому князю! А я ведь приехал сюда, чтобы искать дружбы с тобой!

– Для чего? – испытующе посмотрел на него Мстислав.

Привыкший к прямоте только в бою, а во всем остальном умевший лишь хитрить да обманывать, выгадывая свое, Борис Давидович только заморгал. И князь Мстислав сам стал отвечать за него:

– Для того, чтобы заручившись поддержкой двух таких сильных дружин, как моя и моего сына, снова притеснять слабых, совершать набеги на беззащитные веси и даже сильные города, продолжать раздирать Русь?

– Но ведь так поступают все! – возразил Борис Давидович.
– Андрей Суздальский однажды так разорил даже великий Киев!

Он широко раскрыл рот, чтобы привести в пример и других князей, которые немало зла причинили русской земле.

Но князь Мстислав сурово остановил его.

– Ты мне князя Андрея не тронь! – предупредил он. – Тебе хорошо ведомо, что я сам не особо жаловал его. И поносил, бывало, всяческими словами. Но ты не смей! Забыл, как пресмыкался перед ним, покуда он был жив и в силе? А теперь что, смелым, гляжу, стал, когда он сделался прахом?