Мы дрались с «Тиграми»
Шрифт:
— Тетеньки, а чего это вы босиком-то, холодно же, где же ваши валенки? — в недоумении обращаются к нам.
— Вы лучше скажите, как нам на ту сторону перебраться, а то сюда немецкие танки идут, — перебили мы любопытство подростков.
— А по мосту! Он вон там, за поворотом реки, — показали они направо.
И впрямь, метрах в трехстах ниже по течению стоял высокий деревянный мост. Но когда мы подошли, оказалось, что мост разрушен, посередине зиял двухметровый прогал, с обеих сторон вертикально вниз свисали доски.
— Да ведь он же взорван!
— А мы ходим. Мы там длинную доску кладем. Но мы ее прячем. Кроме нас, никто не пройдет! — гордо заявили
Подошли к середине моста. С обеих сторон щетинился обломками настил, между сторонами — где два, где четыре метра пустоты, и далеко-внизу зловеще чернеет вода, под мостом лед протаял еще шире, черная водяная прогалина между кромками льда достигала метров восьми. Между тем ребятишки притащили неширокую длинную доску и протянули одним концом на другую сторону. Самый резвый, выбросив руки в стороны, почти бегом перескочил по доске на ту сторону пролома и уже подбадривал нас:
— А теперь, тетеньки, мы будем держать концы доски, а вы по одной перебегайте на ту сторону. Не бойтесь, доска выдержит, только вниз не смотрите, а то голова закружится — упасть можно.
Деваться некуда. Собрав в комок всю волю, преодолевая сильнейший страх, мы по очереди перебрались на другую сторону. Ребята повели нас в свою деревню.
Мы шли по дороге и все время оглядывались назад. Далеко за нашими спинами остались и Голая Долина, из которой так и не выбрались пятеро наших мужчин, и мост с его страшным проломом. Когда мы подходили к крайним хатам, на том берегу в сумерках показались немецкие танки. Но нам они были уже не страшны.
Подведем итоги
Как уже говорилось, наш Генштаб ошибся: посчитал, что немцы србирают. в Краматорске танки для отступления за Днепр, а оказалось, они готовились окружить наши войска в районе Барвенкова — взять реванш за Сталинград. Что им и удалось. Когда мы, изменив маршрут, двинулись мимо Краматорска в Барвенково — тут нас и окружили немцы. Превосходящими танковыми и воздушными силами они разбили наши войска под Артемовском и окружили наши части в Барвенкове. В предшествующих непрерывных боях мы потеряли слишком много людей и техники, поэтому сопротивляться в Барвенкове нам уже было нечем. Два наших попавших в кольцо полка, как и тылы, все-таки сумели вырваться из окружения и воссоединиться с дивизией, но в конечном счете немцам удалось вытеснить нас за Северский Донец.
Таким образом, наши войска не сумели полностью выполнить грандиозные планы наступления после поражения немцев под Сталинградом. Не удержали Харьков, не освободили Донбасс и не закрепились за Днепром. Наверное, эти планы были слишком большими, не по силам армии, да и немцы были еще очень сильны. И все же именно в результате победы под Сталинградом была прорвана блокада Ленинграда, немцы вынуждены были оставить Ржев и убраться с Ржевско-Вяземского выступа; были освобождены многие города, и линия фронта отодвинулась на сотни километров на запад — с Волги на Северский Донец.
Наше движение по снегам Украины в феврале сорок третьего от Старобельска до Барвенкова было столь стремительно, что мы ни разу не остановились, разве только под Солью, на пополнение. За месяц солдат ни разу в бане не искупали. Когда вспоминаю тот бросок — недаром называлась операция «Скачок», перед глазами сплошные снега, немедкие танки, бои с ними, разбитые повозки на дорогах и трупы, трупы… Ну и, конечно, вспоминаются спасенные нами в Барвенкове ребятишки, та страшная бомбежка, грохот, свист, летящие в небо бревна и соломенные крыши, глубокие воронки и душераздирающий женский крик…
Так,
Подо Ржевом были страшнейшие бои, редко кто там уцелел. Но и на пути от Старобельска до Барвенкова и Изюма было не легче. И там, и тут погибал в основном боевой состав дивизии: роты, батареи, батальоны. Перед отправкой из-подо Ржева нас полностью укомплектовали, а под Артемовском снова две трети состава потеряли и пушки почти все были побиты. Восполнили потери, а в Изюм опять пришли только остатки дивизии, в Барвенкове даже тылы пострадали. Воистину, попали мы из огня да в полымя!
И несмотря ни на что, настроение у выживших в этих боях было приподнятое. Потому что наступали! Вон какие пространства отвоевали! Да и немцев много перебили.
Глава седьмая НА КУРСКОЙ ДУГЕ
Март — август 1943 года
За «языком» на Курской дуге
Немцы жаждали вновь перехватить инициативу в войне. С этой целью всю весну и начало лета сорок третьего года они готовились к наступательной операции «Цитадель» в районе Курского выступа. Планировалось мощными сходящимися танковыми ударами из Орла и Белгорода окружить Курск и уничтожить наши войска Центрального и Воронежского фронтов. Затем повернуть на север, войти в тылы Юго-Западного фронта и двинуться с юга на Москву. С этой целью они оснастили свои войска мощными новейшими танками «Тигр» и самоходными орудиями «Фердинанд», а также скоростными истребителями «Фокке-Вульф».
52-я стрелковая дивизия в составе 57-й армии с марта по июль сорок третьего держала оборону по реке Северский Донец южнее Белгорода, тридцатью километрами южнее Волчанска. Позднее мы знали, что именно в лесах на Донце отЧугуева до Белгорода — как аз напротив позиций нашей дивизии — фашисты сосредоточиваи танковые соединения в ходе подготовки к операции «Цитадель», делали они это в великой тайне: чтобы не рассекретить номера астей, у солдат даже были отобраны солдатские книжки.
Концентрацию своих войск в этих лесах немцы держали в таком екрете и охраняли настолько тщательно, что наша дивизионная азведка за два месяца, в течение мая — июня, не смогла взять ни одого «языка». Командование 57-й армии не знало, какими частями и акими силами располагает стоящий напротив нас противник. Разедданные были жизненно необходимы. Нашему командиру дивизии ачальство даже пригрозило трибуналом за неспособность должным бразом организовать разведку. Комдив, в свою очередь, приказал аждому подразделению: «Любой ценой добыть «языка»!» Но и это ела не изменило: «языка» раздобыть никак не удавалось.
А ситуация была такая. Немцы сидели на высоком западном беегу, сплошь покрытом могучим лесом. Наша же оборона располаалась в низине, в километре от реки, по мокрому пойменному лугу, жвозь густую крону вековых деревьев нам, снизу, не было видно, то делается у немцев в лесу, тогда как наши позиции были у них на иду как на ладони. Наши разведчики не могли не то чтобы перелыть Донец и захватить «языка» — даже приблизиться к берегу е удавалось. Немцы всецело хозяйничали на реке, а по ночам потоянно освещали наш пойменный берег ракетами и выставляли на ем боевое охранение, скрытно поджидавшее наших разведчиков.