Мы и наша семья

Зацепин В.

"Представьте: трое крошечных ребятишек и я четвертый. Можете вообразить состояние мужчины, который только что был кормильцем, хозяином и вдруг оказался в положении беспомощного младенца. Вел я себя не лучшим образом: капризничал, унывал, впадал в отчаяние - какие только мысли не приходили в голову. С тех пор прошло много лет, и, если сегодня я не просто существую, а живу, если я счастливый отец трех хороших сыновей и счастливый муж любящей жены, за все спасибо моей Гале. Она помогла выстоять мне и выстояла сама, хотя временами мне казалось, что это невозможно. У нас много друзей, здоровых, сильных людей, и никто нас не жалеет, никто нам не сочувствует, а вот завидуют иные - да. И если бы я умел писать стихи, я сложил бы поэму в честь жены, восславил

бы незаметный героизм Женщины, героизм, за который не дают орденов и не повышают в должности, но которому все мы обязаны верой в могущество человеческого духа".

Вот такая история, такое письмо. Оно долго лежало на моем столе в папке с надписью: "Семья". И я доставала его и перечитывала всякий раз, когда мне надо было отвечать на другие письма. Письма про то, как два человека встречались, гуляли под луной, говорили друг ДРУГУ разные хорошие слова, сыграли свадьбу, а потом... ссоры. Из-за того, кому раньше вставать и чайник на плиту поставить, кому в садик за дочкой зайти, кому... "Такая жизнь немыслима, - слезно жалуется автор, - я чувствую, что в атмосфере неприязни, а то и просто вражды гибнет наш ребенок".

Двое сильных, не обделенных судьбой людей - чего же они не могут поделить? Что мешает им "просыпаться на рассвете оттого, что радость душит"? Где растеряли они то трепетное чувство, с которым не так давно обменивались кольцами? И кто виноват во всех этих потерях?

Помню письмо пожилой учительницы, озабоченной тем, что ни дома, ни в школе девушек не готовят к будущей семейной жизни. Не в том смысле, что недостаточно учат щи варить, а более всего в плане психологическом- не готовят к моральной ответственности за дух и крепость семьи, за то, как она сложится. "Между тем я уверена, - писала учительница, - что от женщины зависит, будет ли семья именно семьей в высоком значении этого слова или случайным соединением ничем не связанных людей". Откликов было очень много. В основном женских. В подавляющем большинстве - несогласных. Почему это женщина в ответе за то, чтобы не затухал огонь в семейном очаге? Почему это от нее зависит престиж семьи, честь фамилии? А мужчины где же? Они что, не должны, не обязаны?

Тут-то, мне кажется, и начинается путаница понятий. "Обязап" и "должен" (как, впрочем, "обязана" и "должна") просто не те нравственные категории, из которых создается счастье. Много других хороших вещей можно построить на этом фундаменте - только не счастье, основа которого проста донельзя: я делаю так, чтобы тебе было хорошо, не потому, что вижу в этом свой долг, а потому, что если тебе будет хорошо, значит, и мне тоже. Вот и вся формула, и никаких других секретов.

Существует шутливое утверждение: мол, главное - правильно воспитать женщину, а мужчина - это уже производное. Как во всякой шутке, доли истины в этом утверждении гораздо больше, чем может показаться на

первый взгляд. Говорили же в старину: без хозяйки дом как без крыши.

Так вот, думаю, правильно воспитать современную женщину - значит, внушить ей правильное представление о механизме семейной жизни, который, как и всякий механизм, держится на взаимной зависимости. Стоп! Слово "зависимость" мы привыкли употреблять исключительно со знаком минус. С детства мы присоединяем сюда частицу "не" и несем уже это новое слово через жизнь. Независимость! Великое завоевание, сбывшаяся мечта многих поколений женщин. Она и в самом деле прекрасна, пока мы говорим о ней как о праве и возможности самостоятельно зарабатывать на жизнь и, значит, ни одного мгновения не руководствоваться меркантильными соображениями в выборе друга. Я независима, я в состоянии прокормить не только себя, но и своего ребенка, значит, ничто не заставит меня продолжать брачный союз, если иссякла любовь.

Однако разве сама-то любовь не включает в себя именно зависимость? Я стремлюсь соответствовать вкусам своего избранника; одеваясь, причесываясь,

припоминаю, что ему нравится; стараюсь проникнуться его интересами, читать те же книги, что и он. Что это? Я усваиваю его привычки, я ловлю себя на том, что пользуюсь его словечками... Разве нет тут зависимости? И кто сказал, что эта зависимость в тягость мне, оскорбительна для меня? У него сегодня защита проекта, рассматривается его рацпредложение, у него ответственные соревнования, он выступает на собрании... Разве ж не озабочена и я всем этим? А коли так, разве не вступаю я в отношения сложнейшей духовной зависимости от него?

Он ищет красоты - прекрасной стану, Ума - божественной пред ним предстану... И если трудно верным быть одной - Он тысячу найдет во мне самой: Коль хочет, пусть меняет их беспечно - Все ж от меня не отойдет он вечно.

Эти строки триста лет назад написал французский поэт Антуан Эроэ. "Совершенная подруга" - так назвал он свою поэму. С тех пор мир изменился до неузнаваемости. Другие времена, другие нравы. Но вот наш современник, писатель Михаил Пришвин, обращается к

своей любимой: "Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя".

Вот она, сверхзависимость, непременно присутствующая в любом подлинном чувстве! Наверное, именно ее-то л имел в виду Пушкин, когда назвал счастье лучшим университетом: "Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному".

Сколько недоразумений, а то а трагедий происходит там, где семейная жизнь начинается с попыток отстоять свою независимость, понимаемую как право жить, не считаясь с настроениями, привычками, всем предшествующим опытом того, кого мы сами, никем не принуждаемые, выбираем себе в мужья, а своим детям - в отцы. "Мало ли что ты не одобряешь слишком коротких платьев, или крашеных волос, или курения, или развязного поведения в мужском обществе, хочу и буду!" Не правда ли, печально знакомый текст? "На каком основании ты меня допрашиваешь? Да, была с подругой в кафе. Тебе не хотелось бы? Скажите, пожалуйста! А мне хотелось бы! Мы же с тобой договорились, что будем жить, не стесняя свободы друг друга". Свободы? Свобода - вещь прекрасная, да только с правилами нормальной семейной жизни практически далеко не во всем совместимая, потому что главное в этих правилах - радостное подчинение желаниям другого.

А если этой радости человек не испытывает, если упорно стремится к добрачной свободе распоряжаться собой и своим временем как заблагорассудится - ничего не выйдет. Ничего, кроме бесплодной борьбы самолюбий, столкновения характеров, войны миров, в которой не бывает победителей - все побежденные.

Способность уступить - вот что лежит в основе семейного благополучия (и я не знаю исключений из этого правила). Уступить не с видом оскорбленной жертвы, а радостно, потому что так тебе будет лучше, спокойнее, удобнее. И если в самом деле все счастливые семьи похожи одна на другую, то только потому, что это правило выполняется неукоснительно. Иногда его выполняют осознанно, а чаще инстинктивно: срабатывает единственный в природе вечный двигатель - механизм взаимного тяготения.

Только не надо думать, что он действует сам по себе.

Ничто в мире не дается без труда. Даже любовь. Может быть, тем более любовь. В особенности та, что связывает мужа и жену.

Плохую услугу делает дочери та мать, которая поучает: "Главное - с самого начала правильно себя поставь. Вот твой отец всегда делал так, как я хотела". Куда мудрее и дальновиднее та, что советует: "Помни, в семейной жизни все рубежи надо завоевывать заново. Муж достал билеты на хоккейный матч и хочет, чтобы ты пошла с ним. Иди обязательно, даже если ты не большая любительница хоккея. Иначе возникнет привычка проводить свободное время врозь. Сначала часы, потом дни, потом все чаще - и отпускные месяцы... Ничто не разъедает семейные устои так, как эта привычка, и ничто не сближает так, как единый ритм".