Мы, или Рождественский переполох
Шрифт:
Внук нахмурился сильнее и отозвался:
— Спасибо.
Я снова погладила его по спине. Отошла к столу. Александр всё это время молчал.
— Ты не тот человек, который стал бы ждать столько времени, — сказала я, глядя на Куратова. — Ты же привык раскидывать людей так, как нужно тебе. Ты… — внутри меня вдруг вспыхнул гнев. — Ты знал, что у меня два сына. Знал! Но ты не помог мне, ты не сделал ничего. Уходи. Прощения надо было просить раньше. Намного раньше, Александр, — выговорила холодно, глядя прямо ему в глаза. В этот момент
— В этом ты права, — вновь согласился он, но уходить не спешил. — И всё же я прошу у тебя его сейчас.
— Зачем?
— У меня двое детей, Маша… — он немного помолчал, потом заговорил снова: — Сын. Вандор…
— Я прекрасно знаю, как зовут твоего сына.
— Да… — задумчиво отозвался он. — Но он прекрасно обходится без меня. Теперь дочь… Если бы я знал о ней…
— Что бы ты сделал? — злость усилилась. — Отобрал бы её у меня? Что?! Кто я и кто ты? Ты ведь так считаешь, верно?
— Когда-то считал, — снова ответил он прямо. — Когда-то, но не теперь.
Глава 1.3
— Когда-то считал, — снова ответил он прямо. — Когда-то, но теперь…
Он замолчал.
Так мы и стояли, далёкие друг от друга и одновременно связанные расплывчатым прошлым. Когда-то от этого мужчины зависела не только моя жизнь, но и жизнь, благополучие моих сыновей. Деньги, которые я получала, работая в его доме горничной, были единственным стабильным источником дохода нашей семьи. Мой муж…
Я невольно дотронулась до шеи, почувствовала под пальцами борозду давно зарубцевавшегося шрама.
Взгляд Александра задержался на моих пальцах. Льдинки в глазах блеснули, голубизна словно покрылась инеем.
— Прости, — повторил он.
Я молча взяла чайник и отнесла к столу, затем вернулась за чашками и так же молча разложила пакетики. Разливая кипяток, внезапно поняла, что руки у меня чуть заметно подрагивают.
Имеющий большие деньги и власть, Куратов всегда получал то, чего захочет. В какой-то момент он захотел меня, и отказать ему права у меня не было. Потому что… Потому что я была никем. Бесправная горничная: ни образования, ни перспектив. Одним лишь словом он мог перечеркнуть мою жизнь одним лишь словом. Выставить меня на улицу, сделав пометку в моей анкете. В конечном итоге именно это и случилось. В конечном итоге…
Не потому, что я отказала ему. Нет. Отказать я не смогла, хоть и пыталась. Пыталась, потому что запрещала себе даже думать о том, что я могу быть для этого человека кем-то большим.
Его желание было законом, тем более, в его доме. Один раз, второй… Он брал меня, когда и как хотел до тех пор, пока мой муж не почувствовал, что что-то не так.
— Я сам, — Александр тронул мою руку, когда я хотела было раскрыть торт.
Вздрогнув, мельком подняла на него взгляд и отступила к раковине. Там заставила себя сделать глубокий вдох. Прошлое, всего несколькими минутами назад казавшееся
Доставая блюдца, я едва не выронила их. Бесшумно приблизившись, Куратов забрал их из моих рук, и взгляды наши снова встретились на мгновение.
— Я не понимаю, зачем ты пришёл, — тихо сказала я. — Не понимаю.
— И не надо, — сказал он, не отводя взгляда.
— Не надо? — я смотрела, как он, уверенно держа нож, разрезает торт, как раскладывает его по тарелкам. Смотрела и не могла отвести взгляда.
— Ещё одну, — не попросил — приказал.
— Зачем? — спросила, прекрасно понимая, зачем.
И опять. Опять глаза в глаза. Его тяжёлый, колючий взгляд пробудил внутри тревогу, и я покачала головой.
— Нет, — сказала твёрдо, но он, не обратив на моё «нет» внимания, сам достал ещё одно блюдце. Положил на него самый красивый кусок торта — с торчащим из него кусочком шоколада и розочкой из безе. Оставил на столе, посмотрел на меня и точно так же твёрдо выговорил:
— Садись, Маша. Мне бы хотелось, чтобы ты позвала Елизавету, но настаивать я не стану. По крайней мере, не сегодня.
Чай мы пили в неловкой тишине, прерываемой лишь обрывками недосказанных фраз. Тарелка с третьим кусочком торта стояла рядом немым напоминанием.
— Тебе пора, — сказала я, едва чай в наших чашках кончился.
На этот раз Куратов кивнул. Вышел в холл и накинул пальто. Взгляд его метнулся к лестнице, и я, обернувшись, увидела стоящую на ступеньках дочь. Платье она сняла, сменив его на узкие чёрные джинсы и джемпер вишнёвого цвета.
— Меня зовут Александр, — обратился к ней Куратов. — Рад, что наконец-то увидел тебя, Лиза.
— Не могу ответить вам взаимностью, — спустившись ниже, отозвалась Лиза. Встала у подножья лестницы, так и не убирая ладони с поручня. — Но если так… Как Вы правильно сказали, я — Лиза. Будем знакомы.
Уголок губ Куратова дёрнулся, во взгляде отразилось что-то… Интерес и некоторое подобие удовлетворения. Будто бы ответ Лизы пришёлся ему по душе.
Кивнув, он отворил дверь.
— Прощай, Александр, — я перехватила ручку и раскрыла дверь шире.
Пристально посмотрев мне в лицо, он выговорил очень тихо, так, чтобы могла слышать только я:
— Не прощай, Маша. — Мгновение тишины и его взгляд. — До свидания.
— Вряд ли.
— До свидания, Маша, — повторил он и твёрдой, уверенной походкой пошёл прочь по дорожке к припаркованной у забора машине.
Выдохнув, я заперла дверь. Странные, смешанные чувства тревожили меня, путали мысли.
— Кто это? — тут же спросила оказавшаяся рядом Лиза.
— Да так… — задумчиво отозвалась я. — Старый знакомый.
— Не такой уж он и старый, — улыбнулась дочь уголками губ, и сердце дрогнуло.