Мы искали друг друга
Шрифт:
«Блям!», — звякнуло под потолком, и приятный женский голос сообщил, что «начинается регистрация билетов и оформление багажа на рейс номер такой-то по маршруту Душанбе — Ленинабад — Казань — Ленинград». К стойке сразу же потянулись люди с чемоданами, баулами, сумками, выстроившись длинной вереницей. Их было много: не поймешь, кто улетает, кто провожает. Барахла — еще больше. Непонятно — как все это может вместить не такой уж и большой «Ту». Здесь на целый состав железнодорожный.
— Не бойтесь, самолет резиновый, — шутили в очереди.
Вершининых
— Вы смотрите, — говорила зятю Елена Владимировна, — если тут опять беспорядки начнутся, не сидите — продавайте квартиру и уезжайте.
Виктор поддакивал, думая про себя: «Это уж наша забота».
Саша стояла с Галкой чуть в стороне. Сестры, после того, как старшая вышла замуж, и стала жить отдельно, виделись редко, да и не очень-то стремились к тесному общению: у каждой свои интересы, свой круг друзей-знакомых. Разница в возрасте, опять же. Но сейчас — особый случай.
— Ты не переживай, — успокаивала выглядевшую подавленной сестру Галка. — Устроишься на работу в Питере. У отца во ВСЕГЕИ* знакомых полным-полно — помогут. И не теряйся там, сестренка — покоряй северную столицу. Ну, ты понимаешь… — ----------------*) Прим. ВСЕГЕИ — ведущий геологический НИИ страны. Находится в Питере (авт.)
Саша кивала, но слушала рассеяно, все оглядывалась по сторонам. Уже ни на что не надеялась, а все же… Ну, неправильно это. Не должны они с Максом вот так расстаться.
«… пассажиров просим пройти на посадку через выход…».
— Саша, пошли!
Саша покорно потопала вместе со всеми.
У входа в «накопитель» обнялись по очереди, Галка расцеловала родителей и сестру, муля прослезилась. По одному прошли через массивную уродливую раму металлодетектора, оказавшись в тесном помещении со стеклянными стенками, вроде огромного аквариума, только вместо рыб — люди с сумками, пакетами и прочей «ручной кладью». По ту сторону стекла толпились провожающие, все не расходились, махали на прощание. Макс так и не появился.
Потом была посадка, с обычной толкотней и бестолковщиной. Женщина-контролер в синей аэрофлотовской шинельке, стоя на трапе, охрипла повторяя:
— Вначале проходят пассажиры первого салона.
Толпа напирала, лезли вперед самые нетерпеливые.
— У вас первый салон?.. Нет, у вас второй! Отойдите в сторону! — отбивалась от очередного торопыги аэрофлотчица.
— Почему! — возмущался пассажир с двумя туго набитыми сумками, которыми он расталкивал других, желающих попасть на борт непременно первыми. Объяснять им, что первый салон загружается вначале вовсе не из прихоти аэрофлотовских работников, а по технической необходимости, было бесполезно.
«Неужели они думают: самолет без них улетит?», — задавала себе вопрос Саша, наблюдая со стороны
Потом было обычное: «Мы приветствуем вас от имени Аэрофлота на борту…» и «Пожалуйста, пристегните ремни!».
Лайнер вырулил на взлетную, замер, словно выжидая, затем помчался по бетонке, разогнался, оторвался от земли и круто ушел вверх.
Саша почувствовала, как ее мягко вдавило в кресло. Земля в окошке-иллюминаторе провалилась вниз, потом чуть приподнялась слева, — самолет делал крутой вираж, — и стала быстро удаляться. Город, затянутый серой дымкой, остался сзади.
Лайнер, поблескивая на солнце, умчался в синеющую даль.
В салоне самолета, как всегда, наигрывала негромкая музыка. Из динамиков звучало проникновенное:
«Для кого-то просто летная погода.
А ведь это проводы любви».
«Вот и все, что было», — вслед за Бубой повторила Саша.
Часть III
ГЛУБИННЫЙ РАЗЛОМ
Глава 12. Вовчики и юрчики
В городе опять бушевали митинговые страсти. Начали митинговать еще осенью, сразу вслед за провозглашением Независимости. Объявление суверенитета подкрепили сокрушением статуи Вождя на Главной площади. Бронзовый истукан, сдернутый с пьедестала автокраном, под крики и улюлюканье рухнул и раскололся на несколько частей.
Рухнул и «нерушимый Союз». На его обломках тут же начался дележ власти и территорий. Политиканы-авантюристы, любители «половить рыбку в мутной воде», поняли: пробил их час, и ринулись в бой.
В Таджикистане с приходом весны оживилась оппозиция, решившая, что пришло время показать властям предержащим «кто в доме хозяин». Было устроено грандиозное политическое шоу, своего рода «показательные выступления» — бессрочный круглосуточный митинг перед Президентским дворцом.
В ответ на Главной площади стали собираться сторонники президента, организовавшие альтернативный митинг.
Теперь никто ничего не мог понять. Было ясно лишь, что две толпы того и гляди, перейдут от слов к делу и разберутся друг с другом камнями и дубьем, а может статься, пустят в ход и более весомые аргументы.
Власть раскололась, общество тоже; и неважно, кто «за красных» был, а кто «за белых». Стало понятно: гражданской войны уже не избежать. И не политические разногласия были тому причиной, а борьба кланов.
В Душанбе милиция и ОМОН склонялись на сторону мятежников-оппозиционеров. Армия не вмешивалась. В этой ситуации президент Набиев не придумал ничего лучше, чем вооружить своих сторонников, издав указ о формировании «Национальной гвардии». А мятежники в ответ, захватили двадцать человек заложниками, среди которых оказались депутаты и даже два министра.