Мы из Бреста. Рейд выживших
Шрифт:
На шоссе все прошло гладко. Как обычно, в обеденное время движение по дороге прекратилось. Саперы успели все подготовить, когда появилась колонна автомашин в сопровождении мотоциклистов. Немцы шустро отреагировали на обстрел радиоцентра, послав на помощь команду СС. Взрывы мин, снаряды «штуга», выстрелы зенитных установок и противотанковых ружей сделали свое дело. Расстрелянная с двух сторон колонна полностью блокировала дорогу на Брест. Трофеи и документы бойцами уже были собраны. Пленных не брали. Так что делать нам тут было нечего, колонна, пополненная людьми и техникой, двинулась дальше. Место для новой стоянки я выбрал в тридцати километрах от места засады. Нам нужно время, чтобы переварить захваченные
Из разговора штабных офицеров вермахта, состоявшегося вечером 30 июня 1941 года в городе Бресте
– Итак, что ты можешь сказать?
– Радиоцентра и рабочего лагеря больше нет.
– Что или кто это был?
– То, что там работала не авиация, точно. Наши следователи нашли неразорвавшиеся мины и снаряды.
– Ты уверен, что это не авиация? Ведь радисты в своем сообщении однозначно сказали о бомбардировке с воздуха.
– Мы не нашли следов авианалета. Воронки только от артиллерийского и минометного обстрела.
– А как атаковали колонну «особой команды 7б»?
– Мины и удар артиллерии и пулеметов с близкого расстояния. В качестве фугасов использовались русские артиллерийские снаряды. Артиллерия использовалась наша – 75-мм и 37-мм орудия, 50-мм минометы. Стрелковое вооружение в большинстве своем тоже наше. Пулеметы русские и опять же наши. Противотанковые ружья наши.
– Спастись кому-нибудь удалось?
– Нет. Во всех трех случаях нет. Нападавшие добивали всех и не оставили живых свидетелей. Контрольные выстрелы в голову. Не пощадили никого, в том числе раненых и контуженных. Просто мясники какие-то. На радиоцентре за собой все сожгли. И технику, и трупы. Опознать кого-либо в офицерском доме и в радиомашинах практически не удалось. Сейчас там работают эксперты. Они пытаются установить – успели ли шифровальщики и дешифровщики уничтожить секретные документы и технику и определиться с погибшими.
– Есть вероятность, что нападавшие захватили документы и шифрмашину?
– Да. Возможно, что увели с собой и шифровальщиков. Если с охраной более или менее понятно, то с шифровальной группой, радистами и офицерами такой уверенности нет. Одни обгоревшие трупы в штабном домике. Опознать кого-то невозможно. У всех погибших отсутствуют документы и жетоны. «Энигма» и все секретные документы были в доме. Там все сгорело и разворочено. Требуется большая работа по разбору и классификации фрагментов. Помощь обороняющимся опоздала на три часа из-за пробки, созданной разбитой колонной.
– У них потери есть?
– Нет. На них никто не нападал. Всю дорогу двигались спокойно. На месте разгрома колонны «особой команды 7б» никого не застали. Помощь никому не потребовалась. По рации вызвали специалистов службы безопасности. Оставив охрану, проследовали на хутор. Никого не застали, только сгоревшие и взорванные постройки, технику и погибших. О чем и сообщили коменданту.
– У нападавших были потери?
– Они были очень аккуратны. Мы не нашли ни трупов, ни отставших, ни раненых.
– Как вообще колонна «особой команды» там очутилась?
– Меняла место дислокации. Их конечный пункт был в Пружанах. Атака для нее была полностью неожиданной. Сначала подорвался передовой грузовик, а следом стали рваться фугасы вдоль всей колонны. Покинуть автомашины и занять оборону практически никто не успел. Плотность пулеметного и артиллерийского огня была высокой. По колонне работало не менее десятка пулеметов. А потом прошли стрелки, сметая все на своем пути. Примерно такая же схема была и по остальным объектам. Боеприпасов нападавшие не жалели.
– В связи с гибелью колонны «особой команды 7б» и ее шефа обершарфюрера СС Рауша, уничтожением радиоцентра сюда летит комиссия из Варшавы. Надо будет что-то отвечать…
– Это война. Потери на ней неизбежны. Документы
– Как думаешь, кто это все сделал? Русские?
– Не знаю. У меня не складывается головоломка. Для организации нападения и засады были задействованы силы не менее батальона. Мы нашли лагерь русских на берегу реки. Тот, который существовал еще до войны. По предварительной оценке, там могло находиться порядка двух сотен человек, половина из которых раненые. Слишком много использованных перевязочных материалов и окровавленной одежды. Все следы – двух-пятисуточной давности. Так что не сильно верится, что такое подразделение могло совершить нападение. Возможно, там были вышедшие из крепости или отступившие от границы подразделения, отдыхавшие и приводившие себя в порядок, или госпиталь. Об этом говорят могилы на несколько десятков человек. Они все ухоженные, с фамилиями, нанесенными краской на деревянные обелиски. Такие за час не сделать. Имеются едущие к магистрали следы автотранспорта и повозок, как русских, так и наших. Достаточно свежие, но это могли оставить и наши солдаты при прочесывании местности.
– Так что тебя останавливает признать, что все три эпизода нападения на наши войска и объекты – дело рук русских?
– Мне кажется, что события последних нескольких дней – это дело рук одних и тех же людей. В лесу нашли артиллерийские позиции, откуда велся огонь по хутору. Действовали русские 76-мм пушки. От них осталась большая груда стреляных гильз и пустых снарядных ящиков. Рядом были найдены вещи, не имевшие никакого отношения к военным. Носовые платки, несколько гребней, блокноты с надписями на польском языке, моток ниток с иголкой, возможно выпавшие у артиллеристов при погрузочных работах. Все они явно местного происхождения. Орудия перевозились нашими грузовиками. Если помнишь, несколько дней назад у трофейшиков как раз пропало несколько машин и русских орудий. Мне кажется, это они и есть.
– Поляки?
– Я этого не исключаю. В пользу этого говорит и тот факт, что на лесоразработках нападавшие уничтожили всех без разбора, и русских, и немцев.
– Но там же были не русские, а малороссы.
– Это имело значение для русских. Они бы, как всегда, попытались спасти своих пленных. Разница в национальности у них роли не играет, разбираться в национальности русские не будут. Для них главное, что пленные свои – советские. А вот для поляков национальность важна. Отношения между ними и украинцами далеки от благодушия. Резали друг друга при первой же возможности, в том числе и здесь. Я думаю, отсюда и то месиво, что мы нашли на месте бывшего рабочего лагеря. Добивали раненых и пытавшихся скрыться тут так же, как на хуторе, – выстрелом в голову или сердце. Кроме того, у нападавших была и иная цель. Насолить нам. Потеря такого большого количества рабочих рук – удар по нашим планам.
– Да. Потеря ста тридцати пяти отобранных для службы во вспомогательной полиции украинских добровольцев неприятна, но не критична. Еще наберем. Желающих помогать нам хватает. Все-таки поляки?
– Я думаю, да. Именно ими спланирована и проведена операция по уничтожению радиоцентра. У русских бы просто не хватило сил и средств. Они озабочены в первую очередь прорывом к своим. Для атаки им нужно было бы собрать здесь не менее батальона и бросить своих раненых. Они же прекрасно должны осознавать, что после такого мы будем их искать, далеко с ранеными они уйти не смогут. Нападавшие этого не сделали, они унесли раненых с собой. Кроме того, у русских вряд ли есть столько механиков, чтобы управлять захваченной техникой. А вот у местного населения с этим проблем нет. Обстрелял из кустов, спрятал оружие в схрон, убежал домой – и снова мирный и преданный нам житель. Кроме того, тот замаскированный командный пункт, что мы нашли. Чем не повод для нападения?