Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов
Шрифт:
– После исполнения – контроль за исполнением? – вспоминается мне чеканная бушковская фраза.
– Разумеется, как иначе? – удивился Брысь. Только до исполнения еще плясать и плясать. Задача мало того что непростая, так еще и с подкладкой и вариациями. И последствиями.
– Ну у Нади все готово, – несколько легкомысленно ответил я ему.
– Надя не поедет, – удивил меня ответ командира.
– Она же захочет…
– Нет. И сопляки наши лопоухие тоже не поедут. Будь моя воля, я бы вообще всех, у кого детей пока нет, оставил. Жаль, не выйдет. И пулеметчик свой нужен, и водитель. И без
– Позвольте, а почему перед главврачом? – искренне удивился я таким инсинуациям.
– Значит, перед Надей должно быть неудобно? – хмуро улыбнулся майор.
– Гм… ну да… в общем…
– Ясно. А главврач мне говорила, что врачей нехватка и мы вас пользуем совершенно непрофильно. И была очень недовольна, что вы с Надеждой Николаевной из-под ее юрисдикции выкрутились. А мне еще у нее лечиться, между прочим…
– Можно ли узнать о том, что нам приказано и к чему готовиться?
– Обычно при такой постановке вопроса любой служивый начинает поминать Машку и ее ляжку, но, учитывая вашу профессию, отвечу проще – да, можно. Помните милое местечко, где мы с вами познакомились?
– Завод по ремонту бронетехники?
– Он самый. Как вы помните, хвост мы там отрубили. А голова уползла. Вот сейчас нам предстоит голову эту закопать. В основном.
– Ну а почему мы? Есть же куда более боевитые команды. Я лично пару десятков назову, которые нас умоют и утрут по всем статьям вплоть до объема груди.
– Есть нюанс. Там нужны не только горелые руины и упокойнички. Приказано взять живьем не менее трех экземпляров.
– Языки, что ли?
– Да какие из них языки! Желудки с зубами.
– Вообще не понимаю, – совершенно чистосердечно признался я.
– Помните, что они людоедством баловались?
– Да уж, не забудешь такое. Помню, конечно, – передергивает меня от вспомнившихся картинок.
– И не интересовало, с чего это так они вдруг чревоугодничали? – искоса посматривает на меня собеседник.
– Кто ж их, придурков, поймет. Секта она секта и есть. Жертвоприношение, надо полагать, или кровью и мразотой вязали?
– Не только. Вирус почему-то сделал так, как давно предполагалось в людоедских племенах, – съел другого человека, получил его силу, храбрость и ловкость. Вот и здесь, как ни удивительно, ровно так и вышло. У людоедов повышена активность, ловкость, они сильнее становятся, агрессивнее, то есть реально повышают свои физические характеристики. Причем заметно и серьезно. Быстро и наглядно это происходит.
– М-да… Поганая штука, последователи обязательно появятся. Кто ж не захочет так усовершенствоваться.
– А вы как, не захотите?
– С какой стати? Мне вполне хватает своего. Что ни есть, все мое. Да и не к лицу мне агрессивность повышать. Но люди разные, потому как что паскудное – тут же последователи будут. Это что хорошее обезьянничать тяжело, а дрянь всякую…
– Вряд ли. Есть нюанс, но весомый. Людоеды со стажем катастрофически тупеют.
– Это как?
– Кверху каком в основном. Интеллект резко снижается. Получается странная вещь. Вы ведь сводки информационные читаете, как приказано?
– Читаю, конечно, жить-то охота, – говорю я.
– Так
– Встречал, – признал я очевидный факт. Про сообразительных шустеров, которые скоро вполне как неандертальцы будут, даже дети в курсе. Было дело, не верили, думали – байки. Ну и понесли весьма неприятные потери. Нас судьба хранила, да, пожалуй, еще и осторожность. К зверю наши охотники всегда с уважением относились – не только лось опасен, но даже заяц недобитый покалечить может. А уж мертвяк-то…
– События развиваются таким образом, что, возможно, вскоре мы получим из этих людоедов живых шустеров, но с автоматами и, возможно, на машинах. Предположить можно, что через какое-то время и дохлые шустеры будут с оружием управляться. Или живые разучатся и будут бегать с палками. Вот, значит, мы и должны, с одной стороны, гнездо это убрать, с другой – взять троих живьем. А это дополнительная сложность. Желательно взять их целыми, без повреждений.
– Ну значит, сетки растянуть, ловчие ямы накопать… Силки опять же…
– Очень смешно. Три раза ха-ха, – неодобрительно осекает меня майор. – Нам необходимо взять не только обычных людоедов, но минимум пару из руководящего состава. А это уже куда хлопотнее.
– И зачем, если не секрет?
Майор оценивающе посмотрел на меня, потом, помолчав, добавил:
– Это секрет, да. Начальство у людоедов не так отупело. Значит, что-то здесь не так просто.
– М-да. Задачка. А усиление у нас будет?
– Вы даете стране угля! А зачем вас берем? Если б не это самое усиление, я бы и вас не взял. А так ваше присутствие становится обязательным условием. Как это ни прискорбно. Мне ваш приятель в каске еще тогда сильно не понравился. Внешним видом, привычной ему диетой и манерами. Когда его рожа тогда была рядом – не трус, но что-то холодело. А теперь он еще и с кисой своей будет. Еще веселее. – Брысь грустно крутит головой.
– А отказаться мы не можем? – достаточно трусливо спросил я.
– Нет. И это мне дали понять вполне внятно. Приказ есть приказ. А тут еще и с такими нюансами. Придется выполнять. Но что хорошо: если выполним – польза будет немалая.
– Куш отхватим? – Я понимающе глянул на майора.
– И куш. Но в придачу уберем к чертям пару десятков точно зажившихся на свете мерзавцев, да еще и некролабораторию осчастливим. А то они после того, как вивисектор издох окончательно, словно как осиротели. Без любимой игрушки остались. Слыхали, к слову, об этом? Что ваш знакомец поганый угомонился?
– Да, слыхал. Оп, проболтался…
– Вот-вот… Доверяй вам тайны, разгильдяям. Значит, завтра улучить время – и у Кабановой уточнить все, что может быть полезным. Все, даже что и не покажется важным, – ворчит майор.
– Знаете, да я не очень хотел бы лезть во все их секретные дела…
– Это не обсуждается уже. Все. Влезли. По самые уши. И мы с вами заодно. Так что не спорьте зря, все уже решено. К слову, чем больше вы, как почетный морфовод и зверовед, узнаете про зверюшек, тем лучше. В разведотделе, по моим прикидкам, не в курсе того, что знает Кабанова. Им вроде как неинтересно, а вот для нас сейчас жизненно важно. Все, любые мелочи.