Мы из Кронштадта. Встреча

Берг Николай

Чай, конечно, сладок,

А с вареньем дважды,

Но блюсти порядок

Может, да не каждый.

– Еще не утомила? Ведь декламация малоизвестного стиха Есенина про пастушонка Петю будет нудной для широких масс публики – глянула с интересом старуха.

– Да нет, я понимаю. Это вы про мое полено. Но там у него хворостина, а не полено, причем от него не зависимо – ответил Виктор. Задумался на минутку, и странная мысль пришла в голову. Ведь как только скотина начинает хотя бы делать вид что подчиняется - полено

начнет бить по нему, по Вите. Он же в ответе за все про все. И спрос с него.

Старуха грустно улыбнулась, продолжила декламацию:

А вокруг совета

В дождь и непогоду

С самого рассвета

Уймища народу.

Наш народ ведь голый,

Что ни день, то с требой.

То построй им школу,

То давай им хлеба.

Кто им наморочил?

Кто им накудахтал?

Отчего то очень

Стал им нужен трактор.

– Вот черт, я как раз сегодня насчет трактора разговаривал – усмехнулся барон.

– Все мы немножко Пети – ответила старуха.

– Чую, кончилось дело неважно?

– Как судить… суди сам:

А народ суровый,

В ропоте и гаме

Хуже, чем коровы,

Хуже и упрямей.

С эдаким товаром

Дрянь быть комиссаром.

Взяли раз Петрушу

За живот, за душу,

Бросили в коляску

Да как дали таску…

. . . . . . . . . . . . . . . .

Тут проснулся Петя…

*

Сладко жить на свете!

Встал, а день что надо,

Солнечный, звенящий,

Легкая прохлада

Овевает чащи.

Петя с кротким словом

Говорит коровам:

«Не хочу и даром

Быть я комиссаром».

– Да, ну вот я чего-то такого и ожидал… - буркнул Виктор

– Ну а что ты хотел? Власть такая вещь…- тут старуха пощелкала пальцами, подбирая слово.

– Желанная? – подначил Виктор.

– Для некоторых – очень. Хрущев вон говорил, что она слаще бабы. Для мужика в соку – очень такое, неожиданное. Только он-то командовал Советским Союзом, и люди были совсем иные. Тебе нравится – повелевать?

Витя посопел носом. Если б не такими обсевками тупорылыми – так и понравилось бы, наверное. Хоть бы кого толкового еще. Так толковых забрали. А сейчас у него заберут Маланью – и станет все совсем паршиво.

– Так что вы решили-то? – посмотрел на старуху пытливо.

Она как-то очень по-молодому усмехнулась. И весело, и иронично.

– Взяла время на подумать. Ты что-то нос повесил? Расставаться не охота?

Виктор не ответил, только тяжело вздохнул. Причем здесь расставаться? Оно, конечно, печально само по себе, когда люди расстаются, но тут гораздо все проще и хуже, единственный нормальный человек и отличный помощник. Как в старой поговорке: «как без рук». Чего греха таить, много из того, что делали в деревне, как раз контролировала и опекала это старуха.

И работы в том же свинарнике, и огородные дела, в них Виктор серьезно не вникал, осуществляя, так сказать, общее

руководство. То, что он здесь 1 стрелок и 1 шофер, нагружало его и так достаточно сильно, так-то со свинарником управлялся 1 театральный критик, до поры с помощью пары баб. Самое узкое место было с добычей еды для свиней и с доставкой, воды требовалось много, травы требовалось много, все это требовалось им привезти, от них возить дерьмо, которого каждый день было тоже до черта. И трупы им для прокорма готовить - тоже получалось что кроме Вити никто не может. Сейчас-то он уже насобачился рубить – кромсать, а вначале было очень сложно. Не зря мясники такие здоровенные ребята всегда. Да и палачей тощих не было, тяжелая работа как ни крути.

А еще и дрова. Их тоже уходила адова прорва. Хотя бабка говорила, что просто городские дуры не умеют правильно печки топить, но все равно после лекций и натаскивания, хоть и стало меньше на треть дров уходить, но все равно адово количество. И всяких мелочей набиралось не меньше. Вот и крутился как волчок.

– Чего греха таить, бог нам детей не дал. А ты меня выручил пару раз, привыкла я к тебе. Так что нет, не поеду к ним.

– Из-за меня?
– удивился Виктор. Мелочь, а приятно стало.

– И поэтому. Ну вот разулыбался, рот до ушей. Да и смысла большого нету.Ты верно не заметил такой вещи, что анклав этот в том же положении что и сам.

– Как это так? Житье там куда лучше нашего и электричество есть.

– Вот я и говорю - ты не заметил. Сам же про феодализм говорил, сильный жрет слабого и никаких препятствий. За деревьями леса не видишь, хотя вроде выводы правильные сделал. В Кронштадте куда больше людей выжило, про Мурманск и Архангельск не говорю, там еще больше. А у кого людей больше тот сильнее, и жить тем проще. Помяни мое слово, придавит этот анклав те, кто больше.

– Только войны нам тут не хватает! – огорчился Виктор. Он прекрасно понимал, что достаточно небольшой перестрелки и деревня сгорит к чертовой матери. Так-то несколько пожаров было, хорошо, что в каждой избе груда огнетушителей лежит, справились, пока всерьез не разгорелось. Не зря со всех брошенных авто собирал.

– И зачем война? Гляди как нас тут душат – никакой войны не надо. Так ласково обняли, что ни вздохнуть. Точно так же их душить будут. Благо есть чем приманивать, сам видишь - безопасность, вкусная еда, развлечения. Хотя очень может быть что анклавовцы (Мелания не без тщеславия щегольнула новым словом) и сами рады будут под крыло кому встать. И их вполне примут. Ты ведь тоже только скажи Максиму и мигом будешь на довольствие и место в обществе поставлен. Но ведь не делаешь же этого. А кстати – почему упорствуешь, не объяснишь ли?

Ворону почему-то очень не хотелось снова повторить ту старую поговорку, про первого в деревне. Он ее уже не раз говорил, чем дальше, тем и ему самому меньше нравилась. Ну умная бабка это поняла и сама.

– Эх, тут вот какая беда, если тебе не нравится сама по себе власть, то тебе и в деревне будет тошно. А если нравится, то над первым в деревне будет всегда тот, кто первый в Риме. И цезарь это быстро понял, потому и прославился. Как ни крути, власти в деревне почета немного. Даже всякая мелочь пузатая из райцентра - уже начальство.