Мы из Кронштадта. Встреча
Шрифт:
Сижу, помалкиваю. Мне кажется, что тут именно контакт с зомби важнее прочего. Ну месть злым соседям, которые себя проявили по-людоедски тоже присутствует, конечно, но это для публики. Если бы за все гадости соседей карать по принципу талиона – у нас бы и соседей не осталось бы, ан мы все миндальничаем и прощаем.
Получается – зря, не понимают такого люди за границей.
Впрочем, тут ясно – мы для них не люди, вот и получается разница во взглядах. Не очень себе представляю, чтобы мы эстонских и бельгийских детей старательно бы инфицировали зомбоукусом
И электрик тоже удивлялся, когда рассказывал – они этим гордились, как хитроумной и удачной военной операцией. Хвастались даже, причем не раз. Видели в этой гнусности что-то, чем гордились.
Забавно, они вроде говорят о том, что основа их цивилизации – греческая и римская культура, а у тех же греков помнится педагог при осаде крепости предложил врагам привести вверенных ему детей высокопоставленных особ к осаждающим и вынудить таким образом открыть ворота. Так его выпороли, а детей с почетом отвели обратно. И крепость ворота открыла без штурма. И про то, как ветер и солнце поспорили, кто плащ снимет с путника…
Но вот к нам они только таску и наглое насилие применяют. И детей вон как обработали, суки.
Парни обсуждают инженерное обеспечение операции – и дроны вроде есть и как бы и «фары» будут, но все по воде писано. Вилами. И тремя судами, которые сейчас как-то не выглядят шибко могучей силой. Наверное это влияние Енота, который хоть и любит воду во всех ее проявлениях, но к морякам относится с откровенным презрением.
По дороге приходится встать и ждать – что-то на бомбометной барже случилось. Нас, естетственно, никто не оповещает, что да как, но общее мнение поддерживает сказанное Вовкой – моторабля у шаланды поломалась.
К берегу выходим с опозданием в два часа. Помня ЦУ от Николаича еще – держусь спокойно – хуже было бы если б все в начале десантирования шло без сучка и задоринки. Берег как берег, обрывов эстонского глинта тут нет, все пологинькое. Два военных корыта уходят дальше, туда, где база наших партнеров по этому танцу, наше храбро суется прямо в речку Нарву, я только глазами хлопаю – уверен был, что глубина тут пара метров – а мы как-то очень бодро шпарим по форватеру. А осадка у нашего кораблика побольше. Вокруг тиховато, зеленые бережки с торчашими из зелени крышами домиков – в основном белого цвета, мирно так все… Сидим ощетинившись стволами, напряжение нарастает, а потом неминуемо начинает спадать, больно уж тут мирно.
– Идем параллельно известной эстонской улице с красивыь названием Йыэзу. И где-то тут от нее отделяется не менее красиво звучащая Йыэ… мед для уха, такие названия, словно блюет кто-то…- задумчиво говорит Ильяс, при этом внимательно глядя в бинокль на эстонский берег. Его винтовка наготове, но целей не видать и вроде как есть на корыте всякие научно разработанные агрегаты, для видения всякого еще живого – ан молчок, безлюдно, то есть безжизненно тут.
Плыл бы так и плыл. Только вот опять потом прошибает…
Но счастье недолго – гремит якорная цепь, двигатели прекращают пенить воду. И нас грузят
Енот остается делегатом связи, серьезно нам советует не лезть на рожон.
Вереница лодок идет дальше, ощетинясь всеми стволами. Даже людишек на берегу видим, но вид их не воодушевляет – таращатся на нас все те же бомжеватые упокойники – они не отличаются что в цивилизованной Эстонии, что у нас на нашем берегу – одинаковые совершенно. Одеты тепло – с самого начала апокалипсиса похоже.
– Речной вокзал! – говорит негромко Ремер.
Конструктивный изыск – выдающийся в воду дебаркадер, для красоты обшит вагонкой. Причал видим, стоянки для яхт и лодок – пустые совсем, видать после зимней стоянки все плавсредства на воду спускать было некому. Стоят значит тут где-то под чехлами на прицепах. Некому спустить было. Паршивый знак – у нас-то все причалы забиты всякими лодками, лодчонками катерами и яхтами. Не авианосного пошиба громадами, как у Абрамовича, но вполне солидными.
Речной порт, ага.
Так себе, все очень скромненько по – эстонски. Приземистое здание погранслужбы, домик двухэтажный за деревьями и какие-то кафе-магазины очень малых габаритов. Суда по ярким, но запыленным оберткам вокруг – разграблено все давно. Унылые силуэты держатся подальше от текучей воды, знакомого грязного раскраса. Штук десять, не густо. Хотя было в Нарве за 60 тысяч населения.
Две шлюпки круто уходят к русскому берегу – там где грозно торчит полуразрушенная крепость Иван-города. Супротивица шведской крепости на том берегу.
Всегда удивлялся раньше – вот эстонцы свой замок Нарвский и восстановили быстро и содержат отлично, а наши как всегда все свое в забросе держат, так думал, пока не побывал на экскурсиях и в том и в этом укреплениях.
И оказалось привычное – Москва еще в СССР щедро все финансы на культуру лила в Эстонию, а музейщикам в Ленобласти и сотой доли не доставалось. Так что та же старая имперская политика России – кормить сытно за счет своих всякие окраины и потом получать плевки в морду и пинки в зад от зажравшихся и охамевших от собственного величия аборигенов. Ну они же вон какие богатые и как у них все красиво – не то, что у русских нищебродов! Надо срочно отделиться, хватит кормить Москву! И внезапно – нищета и жизнь в кредит, а тупая Москва никак выводов не делает, что кормить обильно даром аборигенов по окраинам – это воспитывать отмороженных сепаратистов и проблемы себе на шею тащить…
Больше так никто в мире не делает, строго наша привычка.
А добрые ребята из вермахта так заботились об эстонской культуре, что в Нарвский замок заложили авиабомб на 7 тонн взрывчатки считая гамузом. Одна беда – безвестный артиллерист, выбивая из замка пулеметчиков так удачно разнес снарядом провода, что подорвать эту хоромину башенную не вышло, потом советские саперы старательно эти бомбы выковыривали – реставраторы, получив финансирование, начали приводить все в порядок и в башне под завалами всякого хлама нашли бомбы. Уже сильно после войны.