Мы из Кронштадта. Встреча
Шрифт:
– Дополнительно зафиксировал! – говорит Брысь нам, но уверенности в его словах не густо. Понятно, ему этот внезапный сюрприз имени Гудини тоже поперек горла. Способности освобождаться у Блонды резко осложняют все последующее. Понятно, что в Сосновый Бор нам дороги теперь нет, как-то надо будет корячиться самим, не будь морфини – по согласованию уже до операции сделанному – нас в случае эвакуации вражеской трофейной техники как раз из их порта забирать должны были. А тут если привезем эту мертвую царевну, а она освободится и устроит там веселуху, будет нам на орехи медовый пряник!
– Майор, этот наш попутчик обратно прибежал,
– По кювету – автоматически поправляю я.
– Ну да, вон он как кустами зарос, не заслуживает он буквы «ю». Рядом уже гости. Остановлю?
– Мертвяка – да. Аккуратно!
– А я уж было подумал… ну мертвяка, так мертвяка - начинает бутафорить Енот. Но это он так, походя, для поддержания облика и имиджа. Щелкает очень негромко – мелкашка. Понятно все с мертвяком. С тем, что по кувету шел.
С остальным все сложнее. Саша с Серегой парой проверяют следы от упокоенного. Электрик волнуется и суетится, он почему-то взял в голову, что его семья где-то тут рядом и наличие одного тела из бывших на электростанции говорит ему о многом. Наш пулеметчик, под охраной Саши разбиравший следы считает, что тут все куда как мутно и в целом с электиком категорически не согласен.
– Командир, парня этого убили ножом, не здесь, крови нету. И следов его тоже – то ли по асфальту шел, то ли скинули с машины, хотя одежда следов кувыркания по асфальту не имеет. Ничего интересного – карманы пустые.
– Удар грамотный?
– Вполне. Печень и похоже до сердца. Умер по затекам крови судя – лежа. Но точно не здесь. Пустышку тянем.
Электрик из шкуры выпрыгивает буквально, умоляет майора поискать тут рядом – он уверен, что его жена и дети тут, он их чувствует! Это же очевидно любому! Знал бы этот человек, сколько раз мы уже проверяли такие просьбы. В отчаянии люди бывают очень убедительны. Только вот беда – ни черта они не чуют, когда в отчаянии, мозг словно тупеет и старается выдать утешительные мысли ни на чем ровно не основанные! Потому майор по-возмможности мягко, но непреклонно говорит свое нет. Были бы тут рядом живые – зомбак бы на них навелся. Тем более женщины и дети ведут себя не разумно как правило, они слишком шумные и бегают медленно. Раз мертвяк стоял на дороге – то никого тут живого по кустам нету.
Но на парня из Ивангорода эти увещевания не действуют никак, он их если и слышит, то не понимает. Настоящая и страшная мужская истерика. Нервный срыв во всей своей жути. Покраснел как помидор, требует дать ему автомат – он сам пойдет искать! Ну да, только этого нам и не хватало – потом объясняй куда прикомандированного к группе дели. А он уже в голос орет! Взвинчен до последнего градуса. А ведь он сейчас без автомата убежит, впору сетемет применять. Потому как держался мужик долго, а теперь ему резьбу сорвало и понесло по кочкам.
К сожалению до сетемета дело не дошло, хотя б как по мне куда бы лучше был бы сетемет или даже прикладом по затылку. Сам момент я не видел – на мне была задача контролить поведение Блонды и это было важнее, чем нервный срыв прикомандированного парня. Только когда меня тревожно окликнули и Саша встал рядом для присмотра за морфиней я вынужден был вмешаться. То, что крики мужика сменились странным мычанием я как-то сразу и не понял. Ну мало ли – Енот затрещину выдал или еще что… Если бы!
Мужик лежал на спине и судорожно что-то старался
– Что это с ним?
– спрашивает сдержанно майор.
– Гемиплегия. Паралич. Апоплексический удар – чисто автоматически отвечаю ему. Ситуация паршивая. Очень. У везучих людей при подскоке давления сосудики лопаются там, где кровища может литься спокойно куда попало – ручьем из носа или под кожу. Оно неприятно тоже, но не так опасно, как лопнувший сосуд в замкнутом пространстве – например в черепной коробке. А у моего новообразованного пауциента очень похоже именно на такое. И сейчас кровища из дырки в сосуде льется прямо в череп, деваться ей больше некуда, накапливается там и сдавливает мозг, разом выключив половину тела. И дальше будет только хуже. И в общем и целом у меня не больше часа, потому как повреждения станут необратимыми и восстанавливаться будет крайне сложно, если вообще выживет. Был здоровый мужик – и в момент руина и инвалид. В лучшем случае.
– Ситуация? – спрашивает майор еще сдержаннее и тише.
– На стол его надо. Желательно в пределах часа. И чтоб стол был готов и хирурги.
– Перспективы?
Черт его знает, какие тут перспективы. Я с такими делами мало имел практики, так, только в пределах первой помощи – а тут много не сделаешь, возвышенное положение головного конца тла, покой и что-то еще помнится советовали… А, глицина надо дать ударно. Этот препарат у меня в сумке есть! Отвечаю, роясь в своей торбе с усердием хомяка:
– Не могу сказать определенно – шансы есть, но чем дольше будем везти – тем меньше. Нужна срочная эвакуация.
Брысю этого хватает, отходит, слышу как бубнит что-то в рацию. А у меня задачка – запихнуть в парня таблетки. Лучше б, конечно, под язык, так они всасываться будут ударно, но и в желудок тоже можно, а лучше по пятку таблеток и туда и туда, тут та самая ситуация, когда «машу каслом не испортишь!»
С этим проблемы – пациент после случившегося не может управлять реально половиной тела – не только рукой-ногой, но та же беда и с языком и с гортанью. Как могу успокаиваю его, пытаюсь достучаться до помутненного сознания. Вижу, что не преуспел, но разговаривать и отвлекать его надо. Таблетки вываливаются изо рта, запихиваю их обратно, он старается помочь, но трудно это делать, когда половина всего тела – не твоя. Пытается говорить, получается странно и жутковато, сам же и пугается. Влипли. Одно радует – если помрет – а шансов на такое много – то не восстанет в виде зомби. С такими повреждениями мозга и упокаивать не надо. Вот уж повезло парню, так повезло.
Определенно – даже прикладом было бы лучше. Особенно если аккуратно, со всем уважением, дозировано – так Ремер умеет, да и Енот тоже. Хотя Енота я бы в виде рауш-наркотизатора бы не пригласил, ему бы все шуточки.
Но хоть контакт с пациентом получился, он теперь меня слушает. Бедолага. Вот всегда они так, пациенты, когда глупости жуткие делают – все сами, советчики – идите в жопу, я умнее вас всех, тупицы. А потом гром грянул – а уже не перекреститься даже, рука плетью лежит.
— Какие перспективы? — спрашивает майор тихим голосом и отведя меня в сторону от больного.