Мы из подводного космоса

Касатонов Валерий Федорович

Первую рюмку выпили за родное Нахимовское училище, которое вывело нас в люди. Тост произнёс Лёня Жданов в блеске своих адмиральских звезд, орденов и медалей. Не верилось, что с этим мальчишкой я сидел рядом в классе. Именно он, будучи секретарем комсомольской организации, принимал меня в комсомол, да не где-нибудь, а в квартире Николая Островского в Москве, во время подготовки к параду на Красной площади.

В кафе «Три пескаря». Михаил Николаевич Никитин, Юрий Васильевич Степанов, Жданов Леонид Иванович, его супруга Аза Михайловна.

Потом были тосты «За Военно-морской Флот», «За наших в море» (как сейчас говорят). Минутой молчания помянули тех, кто уже ушел из жизни. А таких немало. Отдельно выпили за подводников, поскольку в этом году 100-летняя годовщина создания подводных

сил отечественного флота. Затем, конечно, выпили за женщин, за наших жён. Стоя, как положено настоящим мужчинам. Очень красивый тост сказал академик Станислав Николаев: «За наших Трубецких и Волконских, которые, забросив свои дипломы, сопровождают мужей по всему свету. Ваша любовь и Вера сохранила нас. Вас надо награждать, как это делают подводники, учредившие медаль «Жена подводника». Вам надо ставить памятники и петь о Вас песни». Ему аплодировали. Потом, когда уже дело шло к окончанию встречи, Стас снова удивил всех. Он, видимо, был большой любитель женщин, судя по его импозантной внешности, и они, скорей всего, ему тоже симпатизировали. Стас слегка подшофе встал и с болью в голосе признался: «Всё! Мне 68 лет. Ухожу из большого секса!» Хохот стоял гомерический. И только в этот момент я по-настоящему вспомнил его. Да, это был наш Станислав Николаев, шутник и балагур. Как оказалось, с задатками гениальности.

Годы уже не те. Поэтому часа через два начали заканчивать нашу историческую встречу. Саша Боровиков, заслуженный деятель культуры РСФСР, полковник, кандидат юридических наук, прочитал с десяток своих очень приличных стихов. Последнее, о нас – нахимовцах 1956 года выпуска, даже заставило прослезиться:

Вот такой у нас Саша Боровиков.

Я глядел на «мальчишек» и радовался. Не все стали моряками, но все состоялись как личности. Все достигли многого в жизни, нашли своё место. Только благодаря Нахимовскому училищу мы вышли в люди. У всех мальчишек не было отцов, ведь только-только закончилась война, страна еще не успела залечить многочисленные раны. Что нас ждало? Тяжелое детство, безотцовщина, воровство, тюрьма… Флот нас спас, флот с отработанной веками системой воспитания мальчишек в Кадетском корпусе. Нахимовское училище заменило нам и погибших отцов, и матерей, и семью. Нас готовили стать морскими офицерами в лучших традициях Российского Флота. И образование, и воспитание, и культурный уровень – всё соответствовало самым современным требованиям. Будучи нахимовцами, мы восемь раз были в Москве на параде, на Красной площади, каждый раз посещая театры и музеи столицы. Нас, юных моряков, везде встречали в Москве с радостью. Мы побывали во всех театрах, цирке, музеях, в том числе и в закрытых в то время (Алмазный фонд, Кремль, квартира Сталина). За шесть лет учебы в училище мы многократно знакомились с театральной и культурной жизнью Ленинграда. Мы стали театралами и меломанами. Мы умели танцевать мазурку и красиво ухаживать за девушками, все были хорошими спортсменами. Мы любили Родину и серьёзно готовились защищать её.

Нахимовец Валерий Касатонов. 1950 год.

Когда наступило время прощаться, Лёня Жданов и Вова Семериков негромко запели, а мы все подхватили нашу нахимовскую песню:

«Сегодня в озере, а завтра в море,Мы поведем большие корабли.Мы любим Родину, мы любим Сталина,Мы любим Флот родной своей страны».

Да, сегодня нам уже за семьдесят. Честно говоря, мы мало уже что можем. Но мы по-прежнему «любим флот родной своей страны», и будем любить его до конца жизни. На этом мы и расстались…

64. «Прохожий, не гордись…»

Барабанная дробь и нежное звучание флейты разнеслось в тишине Тришинского кладбища старинного города Бреста, именовавшегося ранее как Брест-Литовск и готовившегося в ближайшее время отмечать своё тысячелетие. Алексей Иванович Игольников, отставной моряк, капитан 1 ранга, закончил фотографирование могилы участника Цусимского сражения Антона Григорьевича Орлова, комендора с крейсера «Аврора», и пошел в ту сторону, откуда доносился звук. Подойдя ближе, остановился и замер от необычности увиденного. В торжественной обстановке воспитанники минского суворовского училища в парадной форме, построенные вокруг одной из могил, возлагали к надгробию корзину цветов. Начальник Брестского гарнизона, полковник Базанов Владимир Александрович, сам бывший суворовец, аккуратно поправил скорбную ленту, на которой было

написано: «Генералу Гельмерсену от Суворовско-Нахимовского Союза». Печальная мелодия флейты соответствовала настроению собравшихся. Капитан-лейтенант Бешанов Владимир Васильевич, местный краевед, историк и писатель, закончивший в своё время Калининградское высшее военно-морское училище, вышел вперед и стал рассказывать суворовцам о своем поиске. Действительно, несколько месяцев тому, изучая заброшенные и забытые могилы на этом кладбище, он обнаружил могилу генерал-лейтенанта Гельмерсена Александра Петровича, первого директора Александровского Брестского кадетского корпуса.

На чугунном (видимо, по моде того времени) надгробии высотой метра три указаны годы жизни генерала: «Родился 1797 года марта 13 дня, скончался 1852 года мая 12 дня». По современным меркам Александр Петрович прожил очень мало, всего 55 лет. Правда, он родился раньше Пушкина, и после смерти великого поэта прожил еще пятнадцать лет. Похороны этого заслуженного человека в позапрошлом веке прошли торжественно, о чем говорит сохранившаяся чугунная надпись: «Соизволением и милостивым соучастием Его императорского высочества наследника цесаревича». Значит, сын императора Николая Первого, правившего в то время, цесаревич Александр, чьё имя носил Брестский кадетский корпус, знал генерала Гельмерсена и принял соучастие в его похоронах. Выступавший обратил внимание еще на одну надпись, которая очень ярко характеризует директора кадетского корпуса: «Любимому и уважаемому начальнику от признательных подчиненных». Даже в наше время такая оценка – большая редкость!

Далее Владимир Васильевич Бешанов рассказал, что он сообщил в Минск об обнаружении им могилы генерала Гельмерсена, поскольку руководители кадетского братства республики Беларусь и суворовско-нахимовского союза через интернет запросили об этом всех, кто может дать какую-то информацию. И вот целый автобус мальчишек-суворовцев со своими офицерами – воспитателями прибыли в Брест с благороднейшими целями: привести в порядок заброшенную могилу и поклонится памяти этого заслуженного генерала. Дети переоделись в рабочую одежду, взяли лестницу, топор, лопаты и больше часа приводили могилу и прилегающую территорию в божеский вид. Конечно, без тяжелой техники нельзя полностью восстановить захоронение – «черные копатели» потревожили прах генерала, плиты сдвинуты, вырыты подкопы, чугунная ограда с одной стороны упала, рассыпалось красивое некогда надгробие (даже металл не выдерживает воздействие временем), все заросло бурьяном, засыпано бытовым мусором, полиэтиленовыми бутылками. У нас на кладбищах беда – нет никакой охраны. Кладбища стали местом пьянок и дикого разгула опустившихся людей, а нередко и невоспитанных подростков.

Мальчишки из Минска делали то, что могли сделать руками. Они трудились с большим желанием и любовью. Дети соприкоснулись с историей. Возможно, здесь стояли люди, знавшие Пушкина и Гоголя. Возможно, даже сам цесаревич, впоследствии император Александр Второй, присутствовал на похоронах генерал-лейтенанта Гельмерсена. Три огромных мешка мусора и сухой травы вынесли суворовцы на свалку. Затем помылись водой из ближайшей колонки, переоделись в парадную форму и построились перед могилой своего великого предка – первого директора кадетского корпуса, размещавшегося в Брестской крепости, генерал-лейтенанта Гельмерсена Александра Петровича. Полковник В.А.Базанов, как старший начальник, дал команду и под барабанную дробь два юных кадета, отличника учебы, от имени Суворовско-Нахимовского Союза возложили венок (возможно, впервые через 155 лет после смерти) на могилу заслуженного и уважаемого военачальника. Строй замер и минутой молчания почтил память человека, который своей службой украсил историю Брест-Литовска и историю кадетского движения в Российской империи. Жалобная мелодия флейты щемила душу…

А сколько еще достойных сынов своей Родины лежат на Тришинском кладбище – забытых, заброшенных, поруганных. «Лихие люди», у которых нет ничего святого, напрочь отвергли заветы наших предков, которые писали на могильных склепах, на памятниках, на надгробиях, уважая ушедших от нас: «Мир праху их». И добавляли от имени умерших:

Прохожий, не гордись.Не презирай наш прах.Мы дома, ты в гостях».

(В Англии общепринято, если человек умер, то говорят о нем: «Он ушел туда, где большинство».) На кладбище очень остро ощущаешь, что, действительно, мы все находимся «в гостях». Вот сломанное чугунное надгробие валяется на боку в зарослях бурьяна и чертополоха. Алексею Ивановичу пришлось лечь на землю, чтобы прочитать потрясшую его надпись: «Здесь погребен командир Брест-Литовского артиллерийского гарнизона полковник Степан Петрович Шекаразин, умерший 1852 года 10 сентября на 39 (или 53, уже плохо видно на ржавом металле) году от рождения».