Мы из российской полиции
Шрифт:
– Кис-кис!.. – позвал он, но через мгновение, получив из темноты сокрушительный удар в челюсть, повалился назад, пытаясь сгруппироваться и отреагировать на внезапное нападение «кошки».
Однако еще через мгновение выскочившие из подвала два здоровяка схватили его за руки и одним рывком уволокли в темноту, где кто-то невидимый еще одним ударом куда-то в шею заставил усача отправиться в никуда. Крепко привязав сердобольного доброхота к металлическим перилам подвальной лестницы и, как и всем прочим, забив ему рот кляпом, для чего была использована
В молельном зале не было ни души. Отперев закрытую на замок дверь, Стас выглянул наружу. У мечети тоже оказалось вполне пустынно, если не считать каких-то случайных прохожих. Уже без необходимости изображать из себя убогих нищих наши путешественники поспешили к припаркованной за углом машине, и минут через десять езды остановились на глухой улочке, невдалеке от того места, где базировался «Центр единства правоверных» – четырехэтажное здание, окруженное высокой кирпичной стеной с железными воротами.
Двое крепких охранников, прохаживавшиеся у ворот охраняемого ими объекта, флегматично обсуждали вовсе не суры из Корана, как могло бы явствовать из их принадлежности к числу правоверных, а итоги вчерашнего футбольного матча. Ругая «неумех безногих, которым не в футбол играть, а состязаться в беге с черепахами», один из охранников живописал, как до вчерашнего дня любимая им команда позорно продула матч с итальянцами. Жестикулируя с горящим взглядом, он пояснял напарнику, как бы сыграл на месте центра нападения и как бы грамотно ловил мячи, став вратарем…
Увлекшись разговором, они даже не обратили внимания на какого-то одноглазого нищего, который, сгорбившись, шкандыбал на костыле мимо «Центра». Когда нищий оказался в какой-то паре шагов от ворот, рядом с которыми была приоткрытая железная калитка, через дежурку ведущая во двор, неожиданно из-за угла ограждения выскочил какой-то непонятный тип, скорее всего, тоже нищий, за которым гнался тип покрупнее, и тоже из явно нищенского сословия.
Нищий, который бежал впереди, споткнулся и упал. Его преследователь, мыча, как глухонемой, с кулаками набросился на упавшего. Посреди улицы завязалась потасовка, сопровождаемая свирепым мычанием глухонемого и призывами о помощи на арабском лежащего на земле. Переглянувшись, охранники побежали разнимать хоть и нищих, но правоверных, которым не к лицу было позорить доброе имя мусульманина. Особенно неприглядной эта картина показалась охранникам, когда, притормозив невдалеке от дерущихся, какой-то англичанин начал фотографировать происходящее.
Но вмешаться охранники не успели. Проворно крутанувшись на спине, нищий поменьше ухитрился вырваться из рук своего истязателя, и они вновь исчезли за тем же углом. Сокрушенно покачав головой – до чего же бывают вздорными иные люди! – охранники вернулись на свое прежнее место. Об убогом, который совсем недавно был у ворот, они даже не вспомнили – было бы о ком вспоминать-то! – и не могли предполагать, что тот, едва они пошли разнимать дерущихся, немедленно прошмыгнул
А Гуров, удачно воспользовавшись недоглядом охранников «Центра», опираясь на костыль, направился к его офису. Встретившийся по пути человек с властной осанкой и начальственными манерами о чем-то спросил его по-арабски. Памятуя наставления Алексея Юрьевича, Лев изобразил частично парализованного и сказал по-арабски фразу, выученную наизусть:
– Меня прислал почтенный Керим к инструктору Халиду. Пароль – бисмилля.
Говорил он нарочито сбивчиво, как если бы его язык ворочался с большим трудом.
– А-а… Ну, хорошо, иди!.. – согласно кивнул, скорее всего, какой-то босс этого «Центра». – Ты, наверное, сюда недавно приехал?
Догадавшись, о чем он мог спросить, Гуров нарочито угловато, неуклюже кивнул. Дойдя до широченного высокого крыльца, с обеих сторон обрамленного сплошными кирпичными перилами, изгибающимися вправо и влево, Гуров оглянулся и, увидев, что за ним никто не наблюдает, поспешил скрыться за одной из этих фигурных стен. Теперь он шел вдоль стены здания, прижимаясь к ней спиной и пригибаясь, если приходилось миновать окна, пусть и плотно занавешенные изнутри.
Дойдя до угла, за которым были тылы этой постройки и где, по признанию Керима, должен был иметься вход в подвал, Лев осторожно выглянул. Зная английский на уровне беглой разговорной речи, кое-чего из сказанного «защитником мусульман» он не смог уловить, и уже по пути к «Центру» Алексей Юрьевич дал ему все необходимые пояснения. Тогда же, в пути, они продумали и варианты проникновения на территорию организации, которую Смирнов не без оснований определил как один из крупнейших террористических центров.
По задумке Алексея Юрьевича, необходимо было установить, нет ли в исламистском «Центре» склада оружия, которое, скорее всего, могло храниться в подвале. Керим наличие оружия и не отрицал, и не подтверждал. Он занял хитрую позицию: сам ничего не знаю, а ты попробуй, догадайся. Но Смирнов, достаточно искушенный в вопросах психологии, уже по направленности взгляда Керима понял: оружие там есть. Тем более что тот подтвердил факт наличия охраны у всех основных входов и выходов из здания и его отдельных частей.
Как Гуров понял с первого же взгляда, тыльная часть здания «Центра» имела оборудованный вход в подвал в виде тамбура, пристроенного к глухой стене здания. Неподалеку от входа взад-вперед прохаживался с автоматом типичный моджахед афганского фасона. Период перемещения охранника был около десяти секунд. Из них минимум на три-четыре он оказывался у дальнего угла тамбура, откуда обзор той части здания, где притаился Лев, был очень ограниченным. Это означало, что если в тот миг, когда «моджахед» двинется к зоне ограниченной видимости, он успеет незаметно преодолеть отделяющие его от тамбура около двадцати метров за три секунды, у него будет шанс, используя фактор внезапности, абсолютно бесшумно вывести того из строя.