Мы из российской полиции
Шрифт:
Вернув телефон, мужчина подошел к пограничникам и небрежно отвернул левый ворот пиджака, что должно было означать предъявление служебного жетона. Правда, те ничего так и не успели заметить, а попросить показать жетон как следует почему-то то ли постеснялись, то ли побоялись.
– Доброй ночи, джентльмены! – на англо-португальской смеси заговорил поздний гость, окидывая пограничников пронизывающим, пристальным взглядом. – Рольсон, комиссар полиции округа Колумбия, Юнайтед стейтс. Скажите, здесь в ближайшие пятнадцать минут не проезжал автомобиль «Рено» черного цвета, в нем двое мужчин и женщина? Его номер… – заглянув в блокнот,
– Да, господин комиссар, – поспешно кивнул пограничник с лейтенантскими погонами. – Они проехали здесь незадолго до вас.
Столь же старательно кивнул и его напарник-сержант.
– Вы их останавливали для досмотра? – уже с металлом в голосе придирчиво спросил незнакомец, буквально впиваясь взглядом в лицо отчего-то растерявшегося офицера.
– Нет, господин комиссар, – уже начав давиться словами, оробело заговорил тот. – А-а-а… Явных причин для досмотра этой машины и пассажиров не имелось, и мы сочли, что, согласно положениям шенгенских соглашений, не имеем повода их задерживать. А что? Их надо было…
– Разумеется! – ледяным тоном сказал незнакомец. – Лейтенант, вы хотите к пенсии стать хотя бы майором? Боюсь, при таком отношении к службе эти погоны вы не поменяете никогда. Разве что на сержантские… Черт знает что тут у вас творится! Какой-то кретин превратил мой «Линкольн» в кучу металлолома, и мне теперь приходится вести погоню на этой ржавой жестянке. Теперь вы прошляпили… О вашей халатности мною будет доложено вашему начальству. Безобразие!
Что-то ворча по-английски, суровый комиссар, сопровождаемый горемычными взглядами пограничников, сел в машину, и «БМВ», с ухарской пробуксовкой рванув с места, помчался дальше, даже не задержавшись у испанского поста.
Когда пограничные посты остались позади, в кабине раздался громкий хохот. Крячко, мотая головой, без конца повторял:
– Ну, вы даете! Ну, вы даете!..
– Да, Алексей Юрьевич, нагнали вы страху на погранцов, – взглянув через зеркало заднего вида на оставшийся далеко позади пограничный пост, со смехом констатировал Гуров. – Теперь будут шерстить все машины подряд.
– Ничего, это им только на пользу, – улыбнувшись, как бы про себя произнес Смирнов. – Теперь лейтенант гарантированно до майора дослужится. Как там у нас с горючим-то?
– Литров пять еще есть, – сообщил Лев, посмотрев на указатель. – Надо бы подлить.
– Вон, кстати, впереди заправка, – Алексей Юрьевич указал взглядом на высокие мачты фонарей, вынырнувшие из-за непроницаемо-черных деревьев, растущих вдоль трассы. – Думаю, там найдется и какая-нибудь столовая. Дело уже к утру, подкрепиться не помешает.
…И вновь под колеса полетели нескончаемые мили образцово гладких европейских шоссе, ухоженных и вылизанных даже в Пиренеях, чем-то очень похожих на Кавказ. Сменяя друг друга за рулем, ближе к обеду наши путешественники пересекли границу Испании с Францией. Здесь уже никаких представлений они не устраивали, проехав через пограничный пост с надменно-непроницаемыми лицами, давая этим самым понять, что персоны они из числа особо важных и связываться с ними – себе в убыток.
– Вот вам и подтверждение того, что смелость города берет, а здоровая, мотивированная наглость – границы, – философски заключил Лев, миновав последний пограничный пост.
Теперь до самого Гавра,
Зная, что их уже гарантированно ищет натовская контрразведка, которой плевать на розовые слюни правовых «общечеловечески-либеральных» рассуждалок трибунных политиков; зная, что они в любой момент могут оказаться в каком-нибудь церэушном аналоге Гуантанамо, откуда им уже не выбраться вовек, Смирнов трезво рассудил: нужно во что бы то ни стало вернуться в Англию. Но поскольку Великобритания в Шенгенскую зону не входила и въезд туда был возможен лишь по загранпаспорту с визой, такие документы где-то нужно было раздобыть.
Впрочем, у наших путешественников была прямая возможность еще в Испании махнуть прямым курсом в Мадрид, где натовцы поджидать их могли едва ли, чтобы там явиться в российское посольство и разом поставить точку на своих весьма опасных приключениях. Но не таков был человек отставной российский разведчик Алексей Смирнов, который смог бы уехать домой, не сказав в соответствующей форме «гуд бай» тем мерзавцам, которые организовали похищение их компании, дабы где-то в далеких знойных странах предать всех троих немыслимой, нечеловеческой казни. Его спутники, которым он рассказал о своих планах, полностью с ним согласились, и поэтому, отринув мечты о покое в домашних стенах, они выбрали новый тур приключений, вполне возможно, куда более опасных, нежели те, что им уже довелось пережить.
В Гавр они прибыли утром следующего дня. Из предосторожности оставив машину за городом, на такси добрались до центра города, откуда на автобусе – предосторожность превыше всего! – отправились на одну из его промышленных окраин.
Гавр оказался городом не очень большим. Как пояснил Алексей Юрьевич, по численности населения он был сродни какому-нибудь крупному российскому райцентру. Как заметили Лев и Стас, здесь преобладали четырех– и пятиэтажные дома довольно-таки давнишней постройки. Проезжая по мосту через впадающую здесь в океан Сену, через центр города с обилием фонтанов и авангардистских железных скульптур, они дивились особенностям французской архитектуры.
Прибыв в чистенький старомодный квартал, они вышли у трехэтажного дома и, поднявшись на верхний этаж, позвонили в дверь, обшитую лакированным деревянным шпоном. На звонок вышел пожилой мужчина, ровесник Смирнова, который удивленно воззрился на незваных гостей. Приятельски улыбнувшись, генерал что-то сказал по-французски, и хозяин квартиры, тихо ахнув, кинулся его обнимать.
– Джозеф! Джо-о-зеф!.. – без конца повторял он.
Они вошли в типично холостяцкое жилье, и Алексей Юрьевич, подойдя к столу в небольшой, хорошо обставленной гостиной, начал выгружать купленные по пути продукты и бутылки вина. Наблюдая за ним, хозяин квартиры всплеснул руками, заговорив с оттенком укора. Как могло явствовать из его слов, он упрекал своего гостя в том, что тот не дал возможности ему самому в полной мере явить гостеприимство.