Мы из спецназа. Поединок
Шрифт:
Стас нехотя пожал потную ладонь, со вздохом поднялся:
– Ладно, пора мне, Андрюша. Дел еще невпроворот.
– Понимаю. Дела - это святое. Но ты завсегда заходи. Хоть даже без пузыря.
– Ляписов неожиданно засмеялся.
– А ловко ты насчет директора завернул! Я ведь почти поверил. Это, значит, будто он там нагадил.
– Не нагадил, так нагадит когда-нибудь. Если не будешь учить.
– Все понял. Я же сказал!
Уже в прихожей они наткнулись на Чипу - младшего из рода Ляписовых.
– Па, это тот самый… - Паренек поперхнулся от звонкой затрещины. И тут же загнусавил: - Ты чего? Он меня ремнем выдрал!
–
– Ляписов-старший еще раз врезал по кумполу сыну.
– Только не по голове, - предостерег Зимин.
– Он же дураком у тебя вырастет. Стягивай штаны и ремнем по заду. Это проверено. А по голове не надо.
Последнее, что он видел, выходя за дверь, это распоясывающегося Ляписова-старшего. Юркое чадо кусалось и царапалось, но отцовские волосатые руки схватили чадо крепко.
Глава 7
– Диана Мещерова, директор кафе «Золотой телец». Факс, телефоны-патефоны, прочая лабуда.
– Наверное, телка его.
– Ну, телки этого мосла нас пока не интересуют…
Чуть приоткрыв глаза, Дмитрий Харитонов повернул голову. Судя по звукам, они находились в подвале. Капала где-то вода, и эхо чужих шагов отражалось от мрачного свода, теряясь в затхлой темноте. Справа и слева громоздились какие-то мешки, рулоны, ведра, пахло кирпичной крошкой и кошачьим дерьмом. Словом, местечко было еще то…
Дмитрий попытался пошевелиться и тут же поморщился. Под темечком полыхнула тяжелая пульсирующая боль. То ли сказывался удар нунчака, то ли продолжал действовать ядовитый аэрозоль. Сквозь боль пришло понимание, что в руках у них находится визитная карточка Дианы. Значит, успели, стервецы, обшарить. По давней привычке ничего секретного Дмитрий с собой не носил, однако Диана любила напоминать ему о себе, без спросу рассовывая по карманам свои усыпанные вензелями визитки.
– Гляди-ка, не подох.
Некто приземистый и плечистый подошел к жестяной бочке, набрав воды в банку, плеснул в лицо Дмитрию, опустился рядом на корточки.
– Никак очухался, баклан?
– Чего ты его спрашиваешь, и так видно, что очухался.
Холодные пальцы подцепили подбородок Дмитрия, рывком дернули. По горлу скользнуло холодное лезвие.
– Что ж, давай побазарим. Так кто ты есть, упырек?
Зрение окончательно вернулось к нему, и Харитонов разглядел двоих. Один массивный, с мрачной неподвижной физиономией, второй - высокий, с азиатскими чертами лица и кудельками темных волос на лбу. Если первый напоминал сталевара с картин давних советских времен, второй, напротив, выглядел вполне благообразно. Судя по всему, именно он и был здесь за пахана. Смуглое лицо, зауженный разрез глаз, шрам у виска в форме птички. Внешность далеко не аристократическая, однако особое выражение лица, умение смотреть пристально и тяжело выдавали в нем человека с характером. Одежка у главного также была соответствующей: костюм-тройка, фирменная рубашка, туфли с матовым блеском на чищеных носках. Из нагрудного кармана топорщилась трубка сотового телефона, на кисти болтался массивный золотой браслет с часами. Наверняка, прежде чем спуститься в подвал, этот красавец выбрался из какого-нибудь навороченного «БМВ». А этот приземистый был при нем вроде охранника-бультерьера. Впрочем, был еще и третий. Этот маячил в отдалении, и в нем Дмитрий
– Я так прикидываю, это уваровский отморозок. Зоху-то кто на шпагат посадил? Они. И Костяя шприцами нашпиговали, как ежа.
– Это они могут.
– Да точно говорю, из уваровской команды. Типа - город без наркотиков и все такое. Они же по всей стране успели о себе растрезвонить. Совсем оборзели в последнее время. Уже и ментов начали сажать.
– Может, и Чику они пришили?
– подал голос мастер нунчака.
– Он ведь с нашими тоже якшался. Муса, давай спросим его про Чику?
– При чем тут Чика?
– Пахан покривился.
– Что этот недоносок может знать!
– Спросим как следует, все скажет.
– А то мы не знаем, кто под нас копает. Дурак ты, Финик. И нечего было нас сюда вызывать.
– Так я же думал…
– Думал, важную птаху поймал? Хрена тебе! Это, Финик, не птаха, а обыкновенная сявка. Носом чую, ни с каким Уваровым он не связан. В натуре, какой-нибудь лох.
– Ничего себе лох. Варана-то он грамотно сделал.
– Твой Варан салом да шерстью оброс. Мышей ловить перестал. У тренажеров его сто лет не видели. Только и знает, что с девочками в постельке кувыркаться. Такого разве что дошколята не уделают.
– Этот на дошколенка не похож.
– Ты, стручок, на рожу его погляди!
– подал голос приземистый.
– Обычный лох. Нашел кого в подвал тащить! И наколок путевых нет.
– На руке вроде есть одна. Парашюты с крестом и циферки какие-то.
– Это, Финик, «вэдэвэ». Типа, значит, десантура. А циферки - группа крови. Для лепил, чтобы знали, что вливать при отключке.
– Тогда понятно… - Тот, кого называли Фиником, озадаченно поскреб в затылке.
– С ним-то что теперь делать?
– Ты меня об этом спрашиваешь?
– Так ведь я это… в смысле пожеланий.
– Какие тут могут быть пожелания? Он нас видел, чем занимаемся - знает, вот и урегулируй проблему. Нам лишний головняк не нужен.
– Приземистый обернулся к пахану: - Я правильно меркую, Муса?
– Правильно, Шапсо. Все правильно.
– А если его все-таки подослали?
– неуверенно предположил Финик.
На лице смуглолицего отразились усталость и раздражение.
– Если его подослали, тем более стоит припугнуть недоносков. Хватит, поигрались! Дадим сегодня на шею сесть, завтра о нас ноги вытирать станут.
– Значит, мочить?
– Не просто мочить, а мочить красиво.
– Хозяин костюма-тройки брезгливо вытер ладони клетчатым платком, кивнул на стоящую возле стены ржавую бадью.
– По-моему, вполне подходящий гробик. В него и закатайте лоха.
– Не влезет же. Грабки с ногами будут торчать.
Приземистый фыркнул:
– Тогда сделайте из него черепашку-ниндзя.
– Так ведь опознать могут.
– И надо, чтобы опознали. Устроим этим птенчикам показательную казнь. Они нас стращают, на понт берут, теперь и наша очередь пришла. Короче, Муса сказал, ваше дело выполнять. Везите куда-нибудь на стройку - и в цемент!