Мы купили книжный магазин

Хартлиб Петра

Иногда я просыпаюсь и сразу устаю от одной только мысли о том, что надо спуститься на первый этаж, отпереть дверь, повесить табличку «Открыто» и весь день пересказывать книги. Я убедилась, что могу это делать и неплохо с этим справляюсь, и очарование чего-то нового исчезло, превратилось в рутину и иногда наводит на меня ужас.

За это время мы так разрослись, что у нас появилось что-то вроде утренней смены. Нужно включить компьютеры, открыть все программы, запустить кассовый аппарат, убрать следы предыдущего дня в детском уголке, выкинуть мусор и проверить запасы на складе. Нередко это единственное время, когда есть возможность обменяться парой слов без того, чтобы тебя прервали. Но чаще всего каждый крепко держится за свою кружку с кофе, движения четко отработаны, и говорить в это время суток не о чем.

Когда вы открываете дверь и начинаете вывозить многочисленные

вращающиеся стеллажи, первый покупатель обычно проскальзывает между стендами с путеводителями ADAC и полками с книгами издательства «Грефе-унд-Унцер». Обычно это пожилые люди, которые торопятся: им хочется расправиться с покупками за пять минут. Иногда так продолжается целый день — ни секунды без посетителей в магазине. Представители издательств, которые приезжают к нам два раза в год, чтобы рассказать о новых книгах, видят наш постоянно растущий оборот и пытаются продать все, что только можно. А мы — легкая добыча. Они завлекают нас новыми историями, красивыми кулинарными книгами, необычными темами или изысканным дизайном. При этом мы зачастую забываем, что в нашем распоряжении всего сорок квадратных метров, и, когда через несколько недель приходит заявленный товар, мы впадаем в отчаяние, потому что не знаем, куда его поставить. Книги расставлены по всем углам, а поскольку в книжной торговле все еще существует так называемая натуральная скидка^[11], имеет смысл заказывать много книг одного наименования, если мы уверены, что продадим их в таком количестве. Покупаем одиннадцать — платим за десять, покупаем двадцать три — платим за двадцать и так далее. Это означает, что с середины октября наша столовая превращается в склад. Никаких гостей в это время года, кроме очень близких друзей, перед которыми нам не стыдно сидеть за столом между гор из коробок. Поэтому по несколько раз в день нам приходится подниматься по винтовой лестнице за книгами, которые раскупили. К вечеру ноги тяжелеют, а наша квартира напоминает книжный склад, правда, очень беспорядочный.

И вот в один из редких тихих вечерних часов мы сидим над тарелкой спагетти на нашем складе, который когда-то был столовой, и Оливер говорит: «Нам нужно сделать перепланировку». Я ничего не отвечаю, потому что знаю своего мужа. Прежде чем произнести подобное предложение вслух, он продумывал все на протяжении нескольких недель, возможно, уже перечислил расходы в аккуратной таблице Excel и втайне сделал наброски того, как может выглядеть подобная перепланировка. На самом деле все оказывается еще хуже: он уже поговорил с нашим другом, строителем, они уже обсудили, какую стену снести и какого размера должен быть офис, который мы пристроим на заднем дворе.

И снова встреча в банке, консультант уже знает нас, покупает у нас кулинарные книги и путеводители, видит вечно переполненный магазин и хорошие показатели продаж. Кредит? Без проблем. Меня страшит перепланировка, новые долги, еще больший объем работы, но эти двое мужчин уже все решили. Аргументы Оливера: книжный магазин на самом деле в его нынешнем виде совершенно устарел. Тесный и немного мрачный, входишь и сразу оказываешься перед прилавком, который загораживает путь и не позволяет самостоятельно покопаться в книгах. Как в газетном киоске или аптеке, вы сообщаете, что именно ищете, и книготорговец достает нужное с высоты или из глубины полок. Нам даже приходится хранить книги на полу: новые издания складываются вдоль стены на ковре. Это по-прежнему очаровывает покупателей, и они приходят к нам, потому что мы компетентны и дружелюбны, но очень скоро это может надоесть, и всем покажется у нас мрачно, тесно и непривлекательно, и тогда они поедут в центр в просторные и светлые магазины или, что еще хуже, купят книги на «Амазоне». А Роберт, который не любит разбрасываться словами, просто произносит: «Не беспокойся, я возьму это на себя».

И вот уже рисуются схемы, изучаются сметы, и снова становится ясно: у меня нет ни малейшего воображения для подобных вещей. Что вы имеете в виду, нужно убрать целую стену? На ней же держится дом. И офис превратится в торговый зал, а часть двора — в офис? И в какой-то момент произносится ключевое слово — «винтовая лестница». К сожалению, дочь была рядом. Согласно нашим расчетам, единственный способ расширить магазин — это объединить помещение офиса с торговым залом, убрав стену. К сожалению, винтовая лестница, ведущая наверх к нам домой, выходит именно в эту комнату. Если лестницу не убрать, то после перепланировки к нам на кухню будут заходить покупатели или, подняв взгляд кверху, они смогут наблюдать, как я брожу по квартире в пижамных штанах, когда мне доведется быть свободной в рабочие часы магазина. Чугунную лестницу жалко, но, конечно, друг-строитель прав. Дочь придерживается другого мнения. Винтовая лестница должна остаться, иначе она съедет, вернется жить в маленький домик в Шафберге, без этой лестницы ее жизнь потеряет смысл, ей станет ужасно одиноко, она наверху, мы внизу, что совершенно невозможно, и нам стоит оставить эту затею. Маленькая демонстрация подросткового периода в исполнении шестилетнего ребенка. Мы умело обходим этот вопрос стороной, и в моем воображении я вижу, как ребенок приковывает себя к перилам лестницы, чтобы предотвратить демонтаж, должно быть, мы слишком часто смотрели «Барбапапа строит дом».

Буря утихает, ведь нам для начала нужно получить разрешение на строительство. Прежде всего на пристройку во дворе, ведь это уменьшит место для мусорных контейнеров,

а затем на внутреннюю перепланировку, потому что нужно снести несущую стену, и это нужно рассчитать и согласовать. Роберт подает нужную документацию, и остается только ждать. Ждать приходится так долго, что младший ребенок забывает о драме с винтовой лестницей, и я тоже лишь иногда вспоминаю о предстоящем ремонте. Пока к нему не приступают: во дворе сооружается небольшой домик, ему предстоит стать нашим новым офисом. Все это происходит позади книжного магазина, мы никак в этом не участвуем, и все действительно так, как было обещано: Роберт берет это на себя. Время от времени мы заходим туда и приходим в восторг от одной только мысли о том, как будет выглядеть наш будущий офис. Новое место — специально созданное для нас, с новыми столами и достаточным количеством розеток, стальными полками и высоким столом, чтобы не стоять согнувшись каждый раз, когда распаковываешь книги. Домик готов, но нам снова приходится ждать. Все должно высохнуть, прежде чем приступать к перепланировке внутреннего помещения, кроме того, для этого до сих пор не пришло разрешение.

И неожиданно звонок из Мюнхена: какая-то женщина просит Оливера к телефону, и он исчезает. Вернувшись, он объявляет сдавленным голосом: «Мне предложили работу». Крупное немецкое издательство с филиалом в Вене. Предыдущий директор по продажам уволился, и теперь им нужен мой муж.

И снова ночи напролет обсуждаются, взвешиваются все за и против. Работа привлекает его: это именно то, чем он занимался в Гамбурге, в другой жизни, когда еще ходил в офис в костюме, галстуке и с портфелем, когда он еще был кем-то вроде «руководителя», а не простым продавцом книг — в джинсах и с вечно грязными руками. Я могу его понять: если бы мне предложили работу, думаю, я бы тоже согласилась, ну, не на любую, я бы никогда не смогла работать в шумном торговом центре, но, если бы мне предложили работу литературного редактора в газете или директора программ в Литературном доме, я бы, наверное, не смогла отказаться. Но мне не предлагают, поэтому я продолжаю продавать книги. И бросить это было бы обидно: у меня наконец-то появилось ощущение, что я действительно могу это делать, а не притворяюсь, что могу. И в рабочем предложении Оливеру, конечно, есть еще один интересный аспект: финансовый. Не то чтобы издатели так уж хорошо платили, уровень зарплат в этой сфере довольно низкий, но гарантированный доход четырнадцать раз в год и пять недель отпуска — звучит довольно заманчиво. А тут еще этот маленький домик в пригороде Вайнфиртель, который мы обнаружили летом и сразу же в него влюбились. Вообще-то, наш семейный бюджет не позволяет никаких дополнительных платежей по кредиту, но мы умеем уговаривать друг друга на то, что нам нравится, поэтому решаемся. У жизни на своей работе, когда офис от дома отделяет лишь тонкая стенка, есть не только преимущества, поэтому мы позволяем себе это местечко для уединения за городом. Просто взять и сорваться на выходные, не планируя заранее, поваляться в саду, провести время там, где тебя никто не знает и не интересуется тобой. Банк тоже ни на секунду не сомневается: в конце концов, дела у книжного магазина с момента основания идут в гору, а маленький домик в умирающей деревушке Вайнфиртель стоит меньше, чем служебная машина бывшего босса Оливера.

Правда, дело не ограничивается одной лишь выплатой кредита. Нужно покрасить окна, водосточные трубы протекают, а последняя буря сдула несколько черепиц с крыши. Денег постоянно не хватает, и кто знает, как будет складываться с книжным магазином, а поскольку мы с Оливером всегда принимали важные решения в нашей жизни быстро и интуитивно, то и на новую работу соглашаемся второпях. В конце концов, устроиться в четвертом районе — это не так радикально, как спонтанно сыграть свадьбу, за одну ночь переехать с ребенком в Гамбург, случайно купить книжный магазин и перебраться с дочерью в Вену, не имея никакого жилья. Поскольку у меня есть ощущение, что ему этого хочется и даже необходимо в данный момент, то мы совместно решаем: Оливер принимает предложение о новой работе.

Что, в свою очередь, означает, что нам придется искать новых сотрудников: работать за двоих я не в силах. Я вспоминаю, что на дне рождения соседского ребенка в саду мы разговорились с молодой женщиной, что сидела напротив нас, как оказалось, продавцом в книжном магазине. Я практически ничего не запомнила, кроме того, что с ней весело и у нее есть дочь одного возраста с нашей. А еще что она работает в книжном, где ей не всегда удается реализовать свой вкус в книгах: он слишком консервативный. Консервативный магазин, а не ее вкус. Телефонный номер находится быстро, она еще помнит меня.

— Вы хотели бы работать у нас?

— Что, так просто?

— Нет, не просто, а как полагается. Увольняйтесь с работы и приходите к нам!

Она просит ночь на раздумья и на следующее утро сообщает о своем согласии. Слава богу.

И так у нас в магазине появляется Анна, единственная сотрудница, которая не стажировалась у нас, но уже все знает, потому что с шестнадцати лет работает продавцом книг. Сотрудница, которая все видит и помнит и определенно разбирается в этом деле больше, чем я. Конечно, я играю важную роль в нашем магазине и тоже причастна к его успеху, но теперь вдруг появляется человек, который выполняет эту работу уже на протяжении четырнадцати лет. Анна, безусловно, умеет делать больше, чем я, но я ее начальница, и в конечном счете решения принимаю я. Это довольно странное ощущение: до сих пор у меня были только стажеры — любознательные и податливые, многому мы учились вместе. И вдруг появляется человек с четкими представлениями о том, как нужно делать, и пониманием дела и для которого некоторые вещи являются очевидными. Первые несколько недель мы осторожно присматриваемся друг к другу. Я думаю, у нас вместе все отлично получается.