Мы, монстры. Книга 1. Башня
Шрифт:
— Что ты видишь?
— Что даарец плохо рисует, — сообщил Бордрер и прищурился, всматриваясь. Зрение его уже давно подводило. Тейрин продолжал смотреть в глаза, и встречаться с ним взглядом не хотелось. Еще одна неприятная привычка Повелителя: будто проверку каждый раз устраивает, задавая странные вопросы. И будто каждый раз недоволен результатом.
Щенок.
— Что за Зверь? — спросил Бордрер. — И причем здесь эльф? Какой эльф?
— Нивен, очевидно, — ответил Тейрин. Бордрер вздрогнул. А Тейрин поднял на него небесный взгляд и уточнил. —
— Я решаю проблему, — пробормотал Бордрер. — И как раз пришел о ней сообщить. И о том, какими средствами ее решаю. Но вижу, у нас не одна тварь в округе завелась? К нам из самого Даара уже что-то приползло?
— Оборотень, — кивнул Тейрин, и Бордрер сдержал облегчненный вздох — удалось перевести тему. — По словам охотника, самый страшный из всех оборотней. Зверь, который понимает, кто он такой, и меняет обличья, когда захочет. Планирует уничтожить людей. Но — еще раз повторю вопрос — что ты видишь? На карте — что ты видишь?
— Да тут не видно ничего толком, — пробормотал Бордрер.
— Он шел по лесам от Даара до Мадага. Его не могли найти, потому что искали на точках выхода, возвращались, снова искали, а он все не выходил. Видишь дни? Неделя. Он шел неделю. Выводы, Чистильщик?
— Он медленно ходит, — раздраженно вздохнул Бордрер.
— Человек идет медленнее волка, — сказал Тейрин. — Особенно — по лесу. Зачем ему идти в человеческом обличье так долго? Ноги в кровь сотрет.
— Риирдал не прав, — понял наконец Бордрер. — Он не меняется, когда захочет?
— Здесь, — Тейрин ткнул пальцем в карту, — в Мадаге, он говорит, что идет в Нат-Кад. Искать оборотней. И угоняет зогра с повозкой. Почему?
— Он хочет добраться до цели быстрее. Уйти от погони.
— Он знает, что за ним погоня, — кивнул Тейрин. — И знает, что его будут искать. Зачем ему говорить о том, куда собирается?
— Он… хочет, чтоб его нашли?
— Тогда его нашли бы, — Тейрин подбросил камушек вверх, откинулся в кресле, наблюдая за его полетом. Поймал и подбросил вновь. Проговорил, следя за камушком. — Думаю, он не говорил, куда идет. Думаю, он спрашивал. Об оборотнях. И кто-то сказал о том, что об оборотнях знают в Нат-Каде. И дальше он шел в Нат-Кад. Ехал в Нат-Кад. Его теряли, потому что он шел кругами. Что означает, что мыслит он вполне по-человечески и способен путать след.
Поймал камень в очередной раз, сжал в кулаке, неожиданно выпрямился и остро уставился Бордреру прямо в глаза.
— Он знает, кто он такой, — сказал Тейрин. — Но не умеет собой управлять. А значит, мы имеем дело с обыкновенным оборотнем, которого даарцы почему-то приняли за Зверя из своих легенд.
— Хорошо, — согласился Бордрер. — А с эльфом-то что?
— Охотник догнал своего зверя под стенами Нат-Када, и там охотника ранили. Говорит, стрелявший не был похож на человека. И стрелял не по-человечески. Охотник ушел, как только рассмотрел
— Черт, — вздохнул Бордрер. — Урод совсем двинулся. Всех подряд убивать стал…
— Нет, — Тейрин вновь поднял указательный палец, и Бордрер замолчал. — Не делай поспешных выводов.
Потянулся к доске и снял две фигурки: волк и воин. Поставил перед собой, задумчиво уставился на них.
“Ну? — мысленно подогнал его Бордрер. — Насколько непоспешными должны быть выводы? До завтра на игрушки таращиться будем?”
Но промолчал. Тейрин еще не уставился стеклянным взглядом в стену, значит, пока рано приводить в чувство. Пока он просто думает. Долго думает.
— Они встретились, — сказал Тейрин. — Что было дальше? Предположим, Нивен убивает зверя.
И убрал волка, сжал в кулаке вместе со своим чертовым камнем.
— Но охотник говорит, зверь жив. Говорит, они, даарцы, это чувствуют. И он чувствует, что зверь рядом.
— Если он даже не знает, что это за…
Бордрер осекся, потому что Тейрин вновь поднял палец. Он говорил сейчас с собой, и его не стоило перебивать. И Бордреру выпал уникальный шанс: впервые в жизни подслушать, понять, как думает Тейрин. Что вообще за хрень происходит в его голове.
— Стоит ли верить охотнику? — спросил Тейрин у себя. — Мне он не врет, но — себе? Его разум затуманен жаждой большой победы. И еще, кажется, мести. Человек, что обернулся зверем... Охотник знал его. Они враждовали. И теперь у охотника есть возможность отомстить. Но охотник рассудителен. Ему хватило ума понять, что он ранен и не справится с эльфом. Как бы ни была сильна его жажда, он переступил ее, отпустил зверя и пошел ко мне. Предположим, он умеет не врать себе. И действительно чувствует, что зверь жив, и он здесь...
Тейрин вернул волка на доску. Сгреб в кулак фигурку воина.
— Зверь, — сказал он, — убивает Нивена.
— Нет, — мрачно ответил Бордрер. — Нивен точно здесь. Засветился на улице…
Тейрин вернул фигурку на стол. Поднял холодный взгляд. Спросил:
— Засветился — как?
— Ну, узнали его, — пожал плечами Бордрер. Как еще засветиться можно? Песни петь на Городской площади?
— Кто видел? — спросил Тейрин, продолжая глядеть в глаза. — При каких обстоятельствах? Что он говорил? Что делал? Почему открыл лицо? Почему он вообще пришел? Ты же его убить пытался, верно?
— Люди убежали, как только его увидели, — мрачно ответил Бордрер. — Не удосужились спросить. И их можно понять.
— Жаль... — ответил Тейрин, и это “жаль“ прозвучало как приговор, и Бордреру показалось, что сейчас Тейрин будет звать стражей, чтоб те разобрались с ним. Но Тейрин отвел взгляд, вновь уставился на фигурки на столе и продолжил. — Никто ничего не спрашивает. Никто ничего не знает. И я не могу увидеть картины.
Глава 31. Как убить чудовище