Мы, монстры. Книга 3: Зверь

Вернер Тим

— Прости, — Дэшон коротко поклонился.

— Тоже хоронишь отца раньше времени? — голос должен был казаться ледяным, но дрогнул. — Вы все его хороните!

Раньше Дэшону казалось, что Рэй переменился за последние пару лет. Но это было до того, как месяц назад Даарен не смог подняться с постели, и Рэю пришлось взяться за государственные дела. И вот тогда — тогда Рэй переменился по-настоящему.

Дэшон бросил по быстрому взгляду в обе стороны коридора,

убедился, что вокруг пусто, а потом схватил принца за воротник и с силой тряхнул. Силовые упражнения давались ему все труднее, но сейчас он вложил в это короткое жесткое движение все, что мог, что накопил за последние недели. Рэй изумленно уставился на него — даже забыл, что сердится.

— Не кричи, — чуть слышно процедил Дэшон и отпустил. — Не на меня, Рэй. Или хотя бы думай, что именно кричишь. Ты — не он, чтобы позволять себе подобное.

Рэй моргнул, приходя в себя. Уставился с уже настоящей темной злостью — хоть так, но Дэшон ненадолго убрал растерянность и страх из глубин его взгляда.

— Я — не он, — в тон ему процедил Рэй. Рывком распахнул дверь и тут же захлопнул ее за собой.

Дэшон еще раз глянул по сторонам и тяжело вздохнул.

Рэй — не Даарен. Он очень пытается им быть, но ничегошеньки не выходит.

Глава 6. Остров

Запах болота доносился издалека, когда вокруг еще простирался лес, а почва под ногами была твердой. Йен в очередной раз огляделся.

Кроме запаха — лес как лес. Никакой засухи, наоборот, влаги будто больше, висит в воздухе, словно в Нат-Кад вернулись.

Воняет примерно так же.

Арис шел далеко впереди, еще мягче, чем раньше, гораздо медленнее: прощупывал почву под ногами, будто боялся провалиться. Нивен почти в такт с ним двигался в шаге за его спиной.

Йен отстал на несколько шагов — решил не мешать им выяснять отношения, если вдруг начнут.

Ушастый казался чересчур напряженным. Что-то случилось с ним там, у моря, а Арис очень некстати подошел, вот и вызвал такую реакцию. У Нивена, небось, уже и кинжалы в руках… Только и ждет чего-нибудь: выпада, провокации, лишнего кривого слова.

Чего-то, что, по его мнению, позволит ударить в ответ.

“Ну дурак же! — в очередной раз подумал Йен. — Придумал себе правил и запретов, а теперь старательно пытается придумать, как их обойти…”

Ему казалось, Нивен слишком старается, пытаясь уйти от Лаэфа как можно дальше. Он может десятки, сотни раз повторять всем и себе в том числе, что теперь он — хороший человек. Может спасать всех, попавших в беду, помогать каждому без исключения страждущему, встретившемуся в пути, может хоть зверей лечить, хоть кусты поливать — он никуда не денется от себя.

Рожа стала другого цвета. Бог тьмы больше не может отдавать ему приказы. Но Нивен-то — Нивен и остался. И если ему так мешает этот цветастый дурак, почему бы не использовать кинжалы, как привык, как делал всегда?

Дорога-то — одна. Что они, сами до болота не дойдут?

“Надо спросить, — решил Йен. — Как только выберемся из болот — спросить, что его останавливает, и как он решает, что черта пройдена”.

Нивену не слишком хорошо давались объяснения, и все же он — единственный, к кому Йен мог за ними прямо обратиться. И каким бы человеком Нивен себя ни считал, он был недостаточно человеком, чтобы смотреть на Йена так, как посмотрели бы нормальные люди, попытайся он спросить нечто подобное у них.

Так, по крайней мере, Йену казалось.

Он никогда не пытался.

Он с детства — со своего второго детства — понял одну простую истину: хочешь жить среди людей — прикидывайся одним из них. Понял неосознанно. Почувствовал — так сказал бы Нивен. Потому что только недавно Йен разобрался, насколько он на самом деле не человек.

Свое первое детство — когда он знал, насколько нечеловек — Йен так и не смог вспомнить до конца.

Земля под ногами стала едва заметно проседать, и не успел Йен об этом сообщить, как Арис далеко впереди громко сказал:

— Пришли!

Йен ускорил шаг. Как оказалось, он совсем отстал.

“Ничего так прикрываю… — подумал он и тут же оправдался. — Это всё ушастый виноват! Это я от него набрался манеры уходить в себя не вовремя… С другой стороны, у него там, в нем, Лаэф был, ему было с кем поговорить. А у меня? А у меня — только я”.

Йен вынырнул из-под широкой ветки — и тропа оборвалась, уперевшись в берег.

Остановился рядом с Нивеном, выдохнул. Вдыхать снова не хотелось — запах сделался плотным и острым.

Болото было огромным — другой его берег виднелся вдали, виднелся мутно — за плотным желто-зеленым туманом, что стеной стоял над топью. Почва теперь не просто проседала — заметно проваливалась: Йену казалось, стоило им остановиться, их начало затягивает под землю.

Очень медленно. Незаметно.

Он вдруг представил себе Ух’эра, который, на мгновение высунув руку из-под земли, обмотал золотой нитью сапоги и теперь так осторо-о-ожно тянет к себе, вниз. Сейчас вот замер — потому что почувствовал: Затхэ смотрит на него.

Хитрый, хитрый Ух’эр…

Потом Йен почувствовал, что и на него смотрят.

Нивен.

Долго и пристально.