Мы начинаем в конце
Шрифт:
– Нет. – Дачесс села рядом с Уоком и зашнуровала кроссовки.
– Могу маму забрать домой.
– Она сказала, что Дарку позвонит.
Истинная природа дружбы между Стар и Уоком была неизвестна Дачесс. Она полагала, что Уок, как и остальные мужчины в Кейп-Хейвене, хочет трахнуть ее мать.
Ее взгляд скользнул по двору. Прошлым летом они с мамой задумали устроить настоящий сад. Робин купил леечку и бегал с ней туда-сюда, таскал воду, увлажнял землю. Раскраснелся, запыхался. Посеяли немофилу, мальвы, посадили краснокоренник.
Без ухода все растения погибли.
– Она не говорила, почему…
Вопрос отдавал жестокостью. А жестокость не свойственна Уоку, считала Дачесс. Такое впечатление у нее сложилось главным образом потому, что тот ничего подобного раньше не спрашивал. Впрочем, ясно, почему сегодня он решился. Дачесс была в курсе насчет Винсента Кинга и тети Сисси. Тетя Сисси покоилась над обрывом, под забором из штакетника, давно выбеленного солнцем. Каждый знал ее могилку. На том конце кладбища хоронили только детей. Тех, чьи жизни оборвал Бог – ага, тот самый, которому молились родители.
– Не говорила, – отрезала Дачесс.
За их спинами хлопнула дверь. Робин. Дачесс поднялась, пригладила брату волосы, послюнила палец и стерла пятнышко зубной пасты с его мордашки, затем проверила рюкзачок – не забыты ли учебник, дневник и бутылочка воды. Поправила ремешки на плечиках Робина. Мальчик улыбнулся, и Дачесс улыбнулась в ответ.
Брат и сестра стояли плечом к плечу, глядя, как уезжает Уок. Когда автомобиль достиг середины улицы, она, длинная, стала визуально короче. Дачесс обняла Робина, и вместе они вышли за калитку.
Сосед выключил шланг и двинулся, прихрамывая, по своей территории вдоль забора. Хромота была бы гораздо заметнее, если бы Брендон Рок не прикладывал столько усилий к ее маскировке. Крупный, широкоплечий, загорелый. В ухе серьга, стрижка «каскад», шелковый халат. Брендон Рок любил посидеть на скамейке возле гаража – дверь приподнята, окрестности сотрясает хеви-метал.
– Снова мать отличилась?.. Нет, пора, пора звонить в соцзащиту.
Казалось, голос, как и нос, в свое время сломали и не вправили. В одной руке Брендон Рок держал гантель, покачивал ею. Правая рука у него была заметно мускулистее, чем левая.
Дачесс обернулась.
Налетел ветер, распахнул полы халата.
Дачесс сморщила нос.
– Эксгибиционизм при несовершеннолетних. Я полицию вызову.
Под Брендоновым взглядом брат потащил ее прочь.
– Заметила, как у него руки тряслись? Я про Уока, – сказал Робин.
– Утром человеку всегда хуже.
– Почему?
Дачесс пожала плечами – мол, не знаю. На самом деле она знала. Стар и Уок переживают по одному и тому же поводу; наверняка Уок справляется с болью тем же способом, что и ее мать.
– Вчера мама ничего не говорила, а, Робин? Когда я у себя в комнате была?
В школе задали нарисовать семейное древо. Над ним-то Дачесс и корпела, когда Робин заколотил в ее дверь кулачками, когда закричал, что маме снова плохо.
– Она фотки повытащила – старые, на которых Сисси и дедушка.
Робин вбил себе в голову, что у них есть дедушка. Увидел на фото высокого мужчину – и всё, уже готов. Не самого дедушку, главное, а только снимок! Что из матери слова на эту тему не вытянуть, Робина и не смущало вовсе. Ему нужна была родня. Хотя бы одни имена; все равно они вроде подушки безопасности. Иначе и шагу не
– Ты слыхала про Винсента Кинга?
Они как раз переходили Фишер-стрит. Дачесс взяла Робина за руку.
– Почему ты спрашиваешь? Что тебе известно?
– Что он убил тетю Сисси. Тридцать лет назад. В семидесятые, когда каждый дядька ходил с усами, а мама причесывалась по-другому, чем как сейчас.
– Сисси нашей тетей не была.
– Была, – просто сказал Робин. – Она совсем как ты и мама. Вы трое почти одинаковы.
Дачесс добывала информацию по крупицам. Занималась этим последние несколько лет. В дело шло все – пьяный лепет матери, архивы в библиотеке окружного центра Салинас. И местная библиотека – Дачесс там всю весну трудилась над семейным древом. Линию Рэдли проследила в глубь времен. Уронила книгу на пол, обнаружив свое родство со знаменитым Билли Блю Рэдли. Так и не пойманным, кстати. Повод для затаенной гордости, нечто особенное – этим Дачесс козырнет, когда настанет ее очередь выйти к доске. Зато со стороны отца – большущий вопросительный знак. Вроде крючка, которым пытаешься вытянуть из матери правду, а вытягиваешь скандал. Не раз, а целых два раза мать ложилась с мужчиной, дважды беременела, родила двоих детей, которым светит всю жизнь недоумевать, чья кровь струится в их жилах. «Шлюха» – это слово, произнесенное едва слышно, на выдохе, вылилось для Дачесс в целый месяц домашнего ареста.
– Ты знаешь, что его сегодня из тюрьмы выпустят? – Робин говорил почти шепотом, будто страшную тайну раскрывал.
– Кто тебе сказал?
– Рикки Тэллоу.
Мать Рикки Тэллоу работала диспетчером в полицейском участке.
– Что еще сказал Рикки?
Робин стал глядеть в сторону.
– Отвечай, Робин.
Раскололся он на удивление быстро.
– Что Винсента Кинга надо было поджарить. Но тут мисс Долорес услышала и накричала на Рикки.
– А ты знаешь, как это – поджарить?
– Нет.
Дачесс опять взяла брата за руку – они пересекали Вирджиния-авеню. Здесь участки с домами были попросторнее. Кейп-Хейвен уверенно подбирался к океану; недвижимость с каждой следующей пляжной линией падала в цене по законам обратной пропорциональности. Насчет своего дома Дачесс не питала иллюзий – дом стоял на самой удаленной от пляжа улице.
Они с Робином влились в толпу, которая приближалась к школе. Дачесс уловила шепот – что-то про ангелов и предопределенность.
У школьных ворот она еще раз пригладила Робину волосы и проверила, правильно ли застегнуты пуговки его рубашки.
Садик находился сразу за Хиллтопской средней школой. Большую перемену Дачесс, как обычно, проведет возле забора, который разграничивает школьный двор и игровую площадку для малышей. Она должна отслеживать Робина. Тот будет ей махать и улыбаться; она будет жевать сэндвич и смотреть в оба.
– Веди себя хорошо.
– Ага.
– Про маму никому ни слова.
Дачесс обняла брата, поцеловала в щеку, дождалась, пока появится мисс Долорес, пока заметит Робина. Лишь убедившись, что брат под опекой воспитательницы, Дачесс направилась к школе, нырнула в толпу ребят.