Мы наш, мы новый…
Шрифт:
– Ах, как не вовремя. У Того сейчас преимущество в ходе раза в два. Да-да, никак не меньше. Это очень плохо. Теперь он полностью диктует условия схватки.
– Ну, судя по маневру Макарова, не так чтобы и полностью… – Антон заметил, что русская эскадра вблизи берега начала ложиться на параллельный ему курс.
– Да, таким образом Степан Осипович не позволит отрезать себя от крепости, – наконец поняв смысл маневра, согласился Науменко, но тут же сам себя опроверг: – Вот только боюсь, что это ошибка. Того будет вынужден идти параллельным курсом, но, скорее всего, выдвинется вперед, нависая над головой нашего строя и сосредоточив огонь всей артиллерии на головных кораблях. При этом он не станет слишком
Все произошло именно так, как и сказал Науменко. Того разделил свои силы на два отряда – первый из броненосцев слегка вырвался вперед и как бы поставил «Петропавловск» в центр, второй, также продвинувшись, поставил в центр «Севастополь». Конечно, корабли Камимуры проигрывали в броне и в калибре, но пять крейсеров, двадцать восьмидюймовых орудий – это вам не баран чихнул. Вот так и вышло, что огонь практически всех орудий сосредоточился на «Петропавловске» и «Севастополе», которые то и дело окутывались черными клубами дыма – как от пожаров, так и от разрывов японских снарядов, начиненных шимозой. Японцы старались сохранять приличную дистанцию – порядка пятидесяти – пятидесяти пяти кабельтовых, что было приемлемо для их фугасных снарядов и не так чтобы хорошо для русских, но, несмотря на это, было заметно, что огребают они куда чаще, чем русские. Все же Макарову удалось поднять боевую подготовку на качественно новый уровень.
В арьергарде вовсю шла рубка между крейсерами и наседающими на них японцами. Хотя кто на кого там наседал, было совершенно непонятно. Складывалось полное ощущение, что, несмотря на наличие у японцев большего количества вымпелов, доминируют в море все же русские. Рейценштейн вел свой отряд, время от времени применяя маневры, чтобы выйти из-под огня, но чаще сам атаковал с разных сторон, всегда нависая над строем японцев. Впрочем, он старался не наглеть и все же по возможности обходить «Чин-Иен»: его калибр внушал уважение.
А вот русским броненосцам доставалось изрядно. На «Севастополе» уже не действовала кормовая башня главного калибра, из среднего – действовали только два шестидюймовых орудия. Японцы пока оставили его в покое, перенеся огонь на идущую концевым «Победу», для чего отряд крейсеров немного отстал, образовав в строю разрыв с броненосцами, но, как видно, это обстоятельство ничуть не смущало ни Того, ни Камимуру. Тем более что на русском броненосце уже начался пожар.
Наблюдающий за этой картиной избиения Науменко вдруг вскинулся, решительным видом осмотрел офицеров, а сюда успели сбежаться почти все из его отряда, и что-то Антону в нем не понравилось.
– Петр Афанасьевич, разрешите два слова тет-а-тет?
– Извольте, – раздраженно бросил тесть, явно недовольный этим вмешательством.
– Что вы собираетесь делать? – когда они отошли в сторону, тихо спросил Антон.
– Уж не наблюдать за этим – точно.
– Петр Афанасьевич, смею напомнить, что Степан Осипович отдал нашему отряду приказ, согласно которому нам надлежит изготовить корабли к походу и выдвинуться в рейд.
– О каком рейде вы говорите! Вы что, не видите, что происходит? Мы должны немедленно вмешаться. Мы можем оказаться той самой гирькой, которая склонит чашу весов в нашу сторону.
– Возможно, и даже скорее всего, так и будет. Но вот только мы можем стать и той самой гирькой, которая может склонить в нашу пользу чашу не одного боя, а всей войны. Даже если мы сейчас вмешаемся, кстати, нарушив приказ командующего, мы сможем только отогнать японцев, может, потопим пару броненосцев – и это все. Однако при этом сами понесем потери, весьма ощутимые потери, и наверняка все корабли будут иметь серьезные повреждения. Итак, мы победили, пара броненосцев, вряд ли больше, я это еще и приукрашиваю, на дне, наша избитая
– То есть вот так просто смотреть, как наших товарищей избивают, и ничего не делать?
– Кто сказал, что просто стоять? Не стоять, но и не лезть очертя голову в схватку. Нужно срочно форсировать подготовку нашего отряда к рейду, благо практически все уже готово, чтобы уже сегодня вечером выйти в море. Как бы нашим ни досталось, достанется и японцам, а значит, им прямая дорога на ремонт: не всем, но части кораблей потребуется починка в условиях оборудованного порта. Мы выйдем на свободную охоту – кто сможет нам запретить поквитаться с японцами? Вот только при этом мы имеем все шансы для того, чтобы отправить на дно все корабли, оказавшиеся в море. Все до единого, вместе с броненосными крейсерами. Сражение не закончится, оно будет иметь вторую фазу, и поражение теперь уже потерпит Япония. После этого мы продолжим охоту на японские транспорты. Мы имеем уникальную возможность, ворвавшись в посудную лавку, побить к чертям собачьим всю посуду, а вместо этого вы хотите ограничиться одним чайным сервизом. Да, убыточно, но это не разорит владельца.
– А если Степан Осипович… Если Макаров погибнет?
– Тогда тем паче необходимо как можно скорее покинуть порт, пока его приказа не отменил новый командующий.
– Это только отговорка – я буду обязан получить подтверждение приказа.
– Вы только что хотели его нарушить. Так какая разница, победителей не судят. Если нам удастся накрыть эскадру, мы будем на коне. И самое главное – нам потребуется как минимум полчаса на то, чтобы развести пары, еще столько же – чтобы выйти на рубеж атаки. За это время эскадра уже успеет войти под защиту береговых батарей.
– Господа, – через несколько минут раздумий обратился Науменко к офицерам. – Всем возвращаться на корабли и готовиться к выходу. Отряд сегодня вечером выходит в море. Все. За дело.
Песчанин опять предпочел остаться и понаблюдать за тем, что будет происходить дальше. А дальше все становилось интереснее и интереснее. Уже на подходе к границе секторов обстрела береговых батарей японские миноносцы забежали вперед с явным расчетом атаковать российскую эскадру с носового курса. Атака имела шансы на успех, тем более что на флагмане Макарова сейчас мало что могли рассмотреть, так как его изрядно заволокло дымом из-за начавшегося пожара. Это не говоря о том, что, несмотря на то что броненосец уверенно держал ход, хотя и имел незначительный крен на левый борт, не потерял управления, его артиллерия практически молчала. Все еще могло вести огонь только одно двенадцатидюймовое орудие и несколько более мелких по левому борту. Одним словом, корабль сильно походил на борова, получившего множество ран, истекающего кровью, уже не способного наброситься на врага, хотя до полного упадка ему было еще далеко. Того уже давно перенес огонь на идущего следом «Цесаревича», и тот сейчас огребал и за себя, и за того парня.
Однако русские миноносники и не думали молча наблюдать за этим безобразием, тут же увеличив ход и выдвигаясь перед своими кораблями. Уж кто-кто, а они знали цену слаженной атаке миноносцев. В схватившиеся друг с другом миноносцы начали было стрелять береговые батареи, в виду которых это и происходило, но совсем скоро решили бросить это занятие, так как попасть в своих вероятность была весьма высока, а совсем уж подавляющего преимущества японцы не имели. Потом от прохода по направлению к схватке уже рванули четыре дежуривших миноносца и две канонерки. Ну, последние, конечно, скорее поковыляли, и тем не менее радости это японцам не прибавит.