Мы не друзья
Шрифт:
– Думай что хочешь. Будет лучше для всех, особенно для Ласситеров и твоей компании, если мы с тобой больше не будем видеться. Когда родится ребенок, я не буду запрещать тебе общаться с ним – я ведь обещала.
Дженна отступила назад, сорвала с пальца обручальное кольцо, бросила на стол и выпалила:
– Забери его назад. Оно мне больше не нужно.
Страдание в ее глазах уступило место решимости.
Дилан посмотрел на кольцо, сгреб его со стола, опустил в карман и пошел к двери. Не дойдя до нее, он горько произнес:
– Прекрасно!
Перед тем как выйти из комнаты, он обернулся.
– Знаешь, что самое худшее во всей этой ситуации?
Дженна молча смотрела на него.
– Хуже всего то, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать правду.
Она покачала головой. Глядя на нее, стоящую, обхватив себя руками, со слезами, бегущими по щекам, Дилан всем сердцем захотел обнять ее и сказать, что все будет хорошо.
– Пожалуйста, – взмолилась она глухим голосом, – уйди!
Затем она повернулась и побежала по коридору в свою спальню. Чуть позже до Дилана донесся звук захлопнувшейся двери, и грудь пронзила острая боль, ранее неведомая. Кое-как он вышел из дома и добрался до своего джипа. Минут пять он просидел в машине, глядя на дом Дженны, затем завел двигатель и уехал.
Кипя гневом и терзаясь страданиями, он вернулся в ресторан, где вечеринка по случаю открытия была в самом разгаре. Дилан проскользнул через черный ход, чтобы ни с кем не встретиться, но Сэйдж все-таки застал его в кабинете.
– Ты в порядке? – спросил старший брат.
– Нет, – проворчал Дилан, одной рукой открывая дверцу сейфа, а в другой зажав в кармане возвращенное Дженной кольцо. – Пришел позлорадствовать? Ну, давай, скажи мне, что ты оказался прав!
Сэйдж покачал головой.
– Ты не видел ее лица, когда репортер задал тебе тот вопрос. Она выглядела так, словно весь мир разлетелся на кусочки.
– Ее фальшивый мир, хочешь сказать? – горько поправил Дилан.
– Нет, – твердо возразил Сэйдж. – Ее настоящий мир. Наверное, я слишком поспешил показать тебе тот отчет, сперва надо было тщательно во всем разобраться.
Дилан раздраженно фыркнул, и Сэйдж добавил:
– Согласен. Это была моя идея. Но ты не видел, как она отреагировала на это разоблачение! Дай ей несколько дней, потом вернись и поговори с ней по душам.
– Не получится, – покачал головой младший брат. – Она не хочет меня больше видеть.
Он вынул руку из кармана, разжал пальцы, показал брату кольцо, а затем швырнул его в сейф и захлопнул дверцу.
– Я не хотел причинить тебе боль, – сказал Сэйдж. – Ты заслуживал того, чтобы знать правду. Но подумай вот над чем. Если бы Дженна была той, какой ты ее считаешь, она бы не вернула это кольцо.
Дилан задумался над словами брата, а затем ответил со вздохом:
– Возможно, ты прав. Но мы не сможем помириться, пока она не захочет открыться мне. К тому же Дженна, наверное, никогда не простит мне моих слов.
– А что
– Я спросил, не стал ли я ее очередной жертвой. Я был так зол, что она утаила такие важные факты, и не сдержался – эти слова сами вырвались. Но ведь вся ее жизнь – словно подтверждение тому, что она помогала отцу мошенничать, а после счастливо жила на добытые средства.
Не хотелось верить собственным словам, но без доказательств противного, без свидетельства самой Дженны о чем еще оставалось думать?
Дженна стояла на ноющих ногах в своем кабинете в салоне, подсчитывая дневную выручку, которую предстояло сдать в банк завтра утром.
Казалось, после вчерашней катастрофы у Ласситеров ее бизнес лопнет, но вместо этого входная дверь в салоне открывалась теперь в два раза чаще. Дженна еле успевала принимать заказы, пришлось даже увеличить закупки у оптовиков.
– Давай я закончу сама, – предложила Валери, входя в кабинет. – Ты выглядишь словно ходячий мертвец.
– Не надо. Я уже почти закончила, – ответила Дженна, почувствовав, как по телу прокатилась волна усталости.
Уже не первый раз на этой неделе она чувствовала себя слабой и близкой к обмороку. И неудивительно, ведь Дженна с трудом заставляла себя по утрам вставать, ела и пила с неохотой.
Валери уселась на стул напротив Дженны, разглядывая ее.
– Он не появлялся?
– Что? А, нет. И я не ожидаю, что появится.
– Никогда? – с сожалением спросила подруга.
– Никогда. По крайней мере, собственной персоной. Но так даже лучше.
– Не вижу почему. Ты все еще беременна его ребенком. А малышу нужны оба родителя.
– Валери, я тебя прошу! – взмолилась Дженна. – Эта неделя и так была для меня непростой. Давай не будем об этом!
– Не могу, когда ты так выглядишь. Я переживаю за тебя. Ты ведь на моих глазах прошла весь путь от подметания полов здесь, в салоне, до приобретения этого бизнеса у Маргарет и успешного его развития. Ты энергичная, умная, но, главное, ты честная. Я знаю, что люди судачили о тебе и о твоем отце. Он поступил с тобой бесчестно. И то, что люди до сих пор припоминают тебе эту историю, – это позорно. Ты не такая, как они считают. Прошлое осталось в прошлом. Я верю тебе и просто хочу, чтобы ты об этом знала.
Дженна слабо улыбнулась в ответ:
– Спасибо. Я очень тебе признательна.
– Но это еще не все, так? Ты ведь все еще любишь его?
Глаза защипали слезы.
– Не важно. Важен лишь этот маленький человечек вот тут.
Дженна похлопала себя по животу, ощутив внутри ответное легкое шевеление.
– Дорогая, поверь, твои чувства имеют значение. Ты ведь просто изводишь себя из-за них.
Да, это было так. Дженна чуть не каждую минуту думала о Дилане, вновь и вновь вспоминала, какую причинила ему боль, и его разочарованное лицо, когда он уходил из ее дома тем субботним вечером.