Мы не мафия, мы хуже
Шрифт:
– И что дальше? – Выполняя его требование, Атаман с опаской покосился на патрон.
Старик молча высыпал порох на рану.
– Ты чего? – заволновался Степан. – Ox! – Старик чиркнул спичкой. – Эуааа! – взревел Степан, вскакивая. – Убью!
– Будешь так орать, – усмехнулся Робинзон, – сюда все сбегутся. Но, видать, подвезло, – прислушиваясь, отметил он, – не слышал никто.
– Что тут у вас? – Виктор заглянул в лаз.
– Лечит, – простонал Атаман, – лепило хренов. Он мне рану всю на хрен сжег. Я тебя, кочережка старая, – зло пообещал он невозмутимому Робинзону, – на островки направлю
– Коли грубишь, – поднимаясь, кивнул старик, – все нормально. Зараз давай жирком гусиным смажем, и маленько пусть, значится, на воздухе рана побудет. Не перевязывай покедова. Потом осторожненько завяжем.
– Да уж давай, – кивнул Атаман. – Спалил руку на хрен, а теперь на воздухе пущай будет, – передразнил он старика.
– Я так больше не могу, – заплакала Зоя.
– Перестань. – Андрей погладил ее по волосам. – Я понимаю тебя. Но что я могу сделать? – с болью спросил он. – Что? Этот хмурик, который был, я бы его раньше щелчком уложил, делал все, что хотел. Да и вообще, и за тебя, и за Ольгу страшно. Ты бы согласилась работать на них…
– Они преступники, Андрей. – Зоя подняла голову. – Из-за них погиб отец. И я боюсь. Понимаешь? Боюсь. Боюсь, что меня посадят в тюрьму. Ведь они убивают и грабят. А сказать кому-то… – Она заплакала громче.
– Перестань, – тяжело вздохнул Андрей. – Я позвонил Веткину, попросил, чтоб пришел сегодня. Поговорю с ним. Может, поможет.
– Не надо, Андрей, ведь ты сам говорил, что они Ольгу…
– Но нужно что-то делать! – вспылил он. – Если молчать постоянно, то…
– Зоя, – вошла в комнату Ксения, – тут какой-то мужчина. Говорит, что ему Андрей звонил и просил прийти.
– Пусть заходит, – кивнул Андрей. – Это наверняка Леха.
– Привет, – перешагнув порог, в спальню вошел приятель Андрея.
Увидев плачущую Зою, остановился.
– Я, наверное, не вовремя, – смущенно проговорил он. – Так…
– Проходи, – позвал Андрей. – Я тебя и позвал из-за этого.
– Понятно, – кивнул Веткин. – Я слышал об этом. Но знаешь, что скажу – здесь вам никто не поможет. Потому что криминала нет. А все, что бы вы ни сказали, слова. Это раньше было: если есть свидетель того, что кто-то угрожал убийством, пиши заявление – и на полгода его посадят за угрозу убийством. А сейчас, – он махнул рукой, – законы вроде бы строже стали, но это только слова.
– Значит, помочь ты нам ничем не сможешь, – сделал вывод Андрей.
– Если что-то серьезное будет, – Веткин опустил голову, – тогда обращайтесь. Все-таки законы еще существуют. И порой не только на бумаге. Время, Андрюха, такое настало, что мы никто. Вот я беру одного гада – в ресторане, сволочь, пристал к женщине. За нее муж заступился. Он ему из пистолета ногу прострелил. И что? Через два дня встречает меня и хохочет, гнида. Сейчас у власти деньги стоят. Если их у тебя нет то и милиция помогать не станет. Конечно, что-то делать будут, но особо не поторопятся. А если против вас кто-то из серьезных преступников, ну, заявите, но только хуже может быть. Мелочь, конечно, берут и сажают. Бывает, и крупную птицу хапаем. Но надолго ли?
– Выходит, сейчас вообще закона и порядка нет, – горестно вздохнул Андрей.
– А
– Что ты нам рассказываешь? – недовольно спросил Андрей. – У нас другое дело. Нам угрожают дочь убить или изнасиловать. Ты это понимаешь?! – заорал он.
– Да будь я хоть наполовину здоров, на кой тебя вызвал бы? А ты…
– Если я сейчас вот так поверю вам и начну что-то делать, – вздохнул Алексей, – меня завтра же уберут с работы, а потом подловят где-нибудь и отделают как следует.
– …Все обскажу, милая, – раздался из магнитофона хрипловатый мужской голос. – Ты не волнуйся особо. Все хорошо будет.
Невысокий мужчина, поправив очки-хамелеоны, выключил магнитофон.
– Звонок был в пятнадцать двадцать четыре. Звонили из городского телефона-автомата. Откуда именно, выяснить не удалось. Судя по голосу, мужчина.
– Ясно, что не баба, – хмыкнул Валерий.
– Лет пятидесяти, – продолжил очкастый. – По разговору понятно, что украинец, но уже давно живет в России. Это все.
– С одной стороны, и это хорошо, – кивнул Валерий. – Значит, Орехов и Атаман знают, что сын дома и его в любое время могут забрать снова. Теперь понятно, почему Атаман неуязвим. Он где-то сидит на мягкой перине, зализывает рану и посмеивается над милицией и над нами. Знать бы где. Но с другой стороны, это тоже неплохо. Теперь он знает и племяннике. Ну что же, будем ждать. Кто-то должен снова позвонить и передать какие-то инструкции. А значит, назовет место встречи. Так что мы сделали очень правильно.
– Ну? – Гога выглянул в открытое окно. – Готово?
– Сей момент, – поливая шашлыки белым вином, отозвался Семен, – почти.
– А где барышни?
– Затеяли борьбу в грязи, – засмеялся Семен. – Подыскивают место. Завелись девки. Потолкали друг дружку. Лизка разве уступит? В общем, сошлись на борьбе в грязи. Разделись и пошли искать эту самую грязь.
– Такое зрелище я пропустить не могу! – вылезая в открытое окно, засмеялся Гога. – Тогда торопись. Вон они, в пруду. Сейчас начнут.
Гога рванулся вперед. Подскочив к кустам, за которыми притаился Семен, выглянул. В высохшем пруду, где осталась только влажная, смешанная с водорослями грязь, Зоя и Елизавета, обе в купальниках, обхватившись руками, пытались повалить одна другую. Ноги, провалившись в грязь по колено, мешали двигаться, и они уповали только на силу рук.
– Какое зрелище! – восхитился Гога.
Женщины упали. И мужчины увидели, как они, попеременно оказываясь наверху, продолжили борьбу. Скоро нельзя было различить, кто из них кто. Гога, подмигнув Семену, схватил шланг. Подбежав к пруду, открыл кран и начал поливать визжащих женщин сильной струей воды.