Мы не рабы
Шрифт:
Во рту стало солоно. Голова закружилась.
– Что вы несете? - возмутилась Жанна. Заглушила турбину шлюпки, обесточила пульт.
– Это... тест...
– пробормотал я. - Если бы времени было больше... я постарался бы обойтись без таблеток... но времени всегда не хватает...
– Дурак вы, экзекьютор, - пробормотала Жанна. - Дурак и напыщенный осел.
Она выпрыгнула на бетон посадочной площадки, хлопнула дверцей кабины, пошла
Потому что любимая женщина ненавидела меня!
– Жанна...
– пробормотал я. - Я же люблю тебя...
Люблю! Эту упрямую прямоту, эти резкие манеры, за которыми ты прячешь одиночество и слабость... Пусть многим ты кажешься самой обычной, а кому-то даже некрасивой - я - то знаю, сколько в тебе очарования, сколько настоящей, не показной женственности и нежности...
– Жанна...
– закрывая лицо руками, прошептал я. Я экзекьютор. Я выполню свой долг.
И каким бы суровым ни был мой приговор - это будет приговор неравнодушного человека. Потому что я сужу не только колонию с банальным именем Новая Надежда, а любимую женщину.
И самого себя.
Коммутатор пискнул, когда я включил его на прямую связь.
– Экзекьютор-один... доклад...
– прошептал я. Мне никто не ответил, но я знал, что меня слушают. - Колония Новая Надежда, вторая планета четвертой Лебедя... Обнаружены следующие преступления третьей степени: злоупотребление властью, коррупция, антидемократические настроения... Следующие преступления второй степени: употребление алкогольных напитков, недостаточная борьба с наркоманией, предположительно - недостаточная борьба с электронной наркоманией. Следующее преступление первой степени: вовлечение местной формы разумной жизни в употребление дурманящих веществ. Согласно закону о Спасении Разума выношу приговор... временное ограничение прав и свобод, размещение на планете полицейского гарнизона, наложение на все... все население штрафных санкций согласно пункту D... поправка - согласно пункту G закона о Спасении Разума, ликвидация всех лиц, пользовавшихся электронными наркотиками более трех раз, ограничение высоких технологий... отгрузку флаеров прекратить, доставленные на планету - передать под контроль гарнизона...
Я говорил еще долго, прежде чем произнес последнюю уставную фразу:
– Доклад закончен, приговор привести в исполнение.
И добавил не по уставу:
–
Японец подсел ко мне в ресторанчике, где я героически сражался с твердым кукурузным хлебом. Надо было привыкать к местной кухне - и я старался изо всех сил.
– Санкции согласно пункту G - не слишком ли сурово? - спросил японец. Он ничем не выделялся из толпы других туристов, такой же генетически улучшенный японец, высокий и с большими круглыми глазами.
Экзекьютору-два и не положено выделяться.
– Необходимо, - сказал я.
Японец кивнул. Заметил:
– Три часа до отлета корабля. Пойдем?
– Я остаюсь, - сказал я. - Это теперь и мой дом. Я останусь здесь. Рано или поздно Жанна поймет и простит меня.
Японец вежливо покивал:
– Жанна - та женщина-пилот? Хорошая женщина, крупная...
Я сдержался. Что он может понимать, глядя на этот мир холодными глазами чужака?
– Значит, таблетка еще действует, - флегматично продолжил японец. - И ты хочешь разделить судьбу с любимой женщиной?
– А ты бы поступил иначе? - взорвался я. - Возвращайся на корабль! Я вынес приговор, что еще от меня требуется? Я - не раб!
– Я выпью кофе, - сказал японец. - Можно?
– Пей, - сказал я. - Только не пытайся меня уговаривать.
Японец кивнул. Снял очки, печально посмотрел на меня. Спросил:
– Ты же понимаешь, что полюбил ее только под действием таблетки?
– Сейчас я люблю ее сам, - ответил я.
Японец на миг надел очки, видимо, посмотрел на часы. Снова их снял. Повторил:
– Я выпью кофе...
Минут через десять он заказал вторую чашку. Я торжествующе улыбнулся.
– Все индивидуально, - пробормотал японец.
Еще через десять минут японец встал и сказал:
– Пошли? Я огляделся.
Чужие люди чужой планеты обедали и пили алкоголь, не подозревая, что через два с половиной часа от "Левиафана" отделится боевой бот, набитый вымуштрованными солдатами.
– Это... всегда так? - спросил я. Японец кивнул.
– Почему все стало так пусто?
Он опустил руку мне на плечо, сочувственно заглянул в глаза. Сказал:
– Это пройдет, брат. У тебя это первый раз, но ты привыкнешь. Впереди другие планеты. Если ты полюбишь по-настоящему - то уйдешь и разделишь судьбу приговоренных.
– Я уйду, - прошептал я. - Однажды я уйду!
Японец кивнул:
– Мы не рабы. Мы вправе уйти.