Мы не сеем колючек
Шрифт:
— Ты уже стала настоящим медиком, скоро будешь моим конкурентом… Но давай договоримся: Габер — мой пациент. С этим шутить не надо…
— Не хочется лишний раз беспокоить. И без нас работы хватает…
— Прошу тебя, оставь свою ненужную щепетильность. Это, наконец, просто обидно! В наказание будешь приводить Габера на прием каждую неделю независимо от того, хорошо он себя чувствует или плохо…
Шли дни, Сейида не переставала благодарить судьбу. Все было, слава Аллаху, хорошо: и работа, и домашняя жизнь, и школьные успехи Габера.
Однажды
— Перебирайся ты к нам насовсем, — предложила Сейида утром, когда старушка собралась уходить.
— Спасибо, милая, на добром слове, но меня дочка ждет. Зять сегодня в ночь работает, а Закия никак не привыкнет оставаться одна. Уж лучше буду навещать вас почаще.
С тех пор она стала приходить чуть ли не каждую неделю. Как-то в разговоре упомянули имя Фатьмы.
— Несколько месяцев у нее не была, — виновато сказала Сейида. — Новая работа, то да се… Обязательно надо навестить, а то я уж беспокоюсь: когда мы уезжали, Фатьма была не совсем здорова.
На следующий день перед началом утреннего приема Джавда перелистывал газету «Аль-Ахрам» и делился новостями с Сейидой.
— Гляди-ка, Ибрагим Абдель Хади формирует правительство… «Мусульманские братья» убили Нукраши-пашу… А это, кажется, касается твоих знакомых из квартала Род эль-Фараг. Только ты не волнуйся…
— В чем дело? — встревожилась Сейида.
— Вдова Мухаммеда эс-Самадуни, — прочитал Джавда, — мать устаза Хамди эс-Самадуни, издателя журнала «Эль-Кифак», скончалась после тяжелой, продолжительной болезни…
— Госпожа Фатьма?! — горестно воскликнула Сейида.
— Вчера состоялись похороны…
Вот и еще одна невосполнимая утрата. Плачь, кричи, кори себя за невнимательность и забывчивость — ничего не поможет. Джавда тщетно пытался успокоить плачущую Сейиду, пришлось закрыть приемную и отвести ее домой.
— Передай доктору, — попросила она сквозь рыдания, — сегодня я не смогу работать. И присмотри за Габербм…
— Не беспокойся, все будет в порядке.
Дом, который Сейида давно привыкла считать родным, был полон незнакомых заплаканных женщин в глубоком трауре. Никем не замеченная, она вошла и примостилась в уголочке.
Бледный, осунувшийся Хамди встречал и провожал пришедших выразить соболезнование. До слуха Сейиды донесся голос тетушки Санайи, не закрывавшей рта даже в такие минуты.
— Слава Аллаху, покойница успела увидеть, как исполнилась ее давнишняя мечта — Хамди соединился с Кусар.
Сейида вновь взглянула на Хамди. Он стоял выпрямившись, усталый, измученный, с красными от слез глазами. На висках пробилась ранняя седина…
Как бежит время, замечаешь это, лишь вглядываясь в постаревшие, изменившиеся лица знакомых. И мысли о бренности жизни приходят только на кладбище. Кто знает, кому суждено завтра оставить этот солнечный мир…
Сейида поспешила
Вернувшись домой, Сейида застала служанку, которая укладывала Габера. Увидев мать, он потянулся к ней, обнял за шею и зашептал свои мальчишеские новости. Сейида заботливо уложила сына, дождалась, пока он заснет, и пошла к себе. Благодетельный сон смежил ее усталые веки. Вдруг словно что-то толкнуло ее — она испуганно села на постели, не понимая причины своей внезапной тревоги… Но вот из соседней комнаты донесся знакомый голос. Аббас! Сейида вскочила и бросилась к сыну. Аббас стоял возле кровати, пытаясь обнять отстранявшегося Габера, и укоризненно бормотал:
— Что за церемонии, сынок? Разве можно отца забывать?
— Ты как сюда попал? — разгневанно крикнула Сейида.
— А где твое «здравствуй»? — обернулся Аббас.
— Как ты сюда попал, я тебя спрашиваю.
— Дверь была не заперта…
— Ну и убирайся той же дорогой!
— Не расходись, Сейида…
— Полицию позову!
— А что мне могут сделать? Я ведь не вор, не грабитель.
— Ты в тысячу раз хуже!
— Постыдилась бы ругать отца при ребенке…
— Ребенку надо спать! Ночь на дворе.
— А скучать по сыну можно только днем?
— Хватит паясничать! У меня нет никакого желания с тобой разговаривать.
— У тебя живет мой сын…
— Ты все равно не имеешь права врываться в чужой дом.
— Ты настоящий законник, Сейида, — насмешливо улыбнулся Аббас. — Но если мне запрещают видеться с сыном здесь, я найду способ встретиться с ним в другом месте.
— Попробуй только подстерегать его на улице или в школе!
— И это кричат отцу, истомившемуся в разлуке с сыном! — театрально произнес Аббас.
— С каких это пор ты стал им интересоваться?
— Если мое присутствие тебя раздражает — откупись!
— Ах, вот оно что! Ничего не получишь!
— Ладно, посмотрим, на чьей стороне закон.
Аббас ушел, а Сейиде всю ночь снилось, будто он выкрал Габера и бежит с ним по улице, преследуемый толпой. Кажется, его вот-вот схватят, но в последнюю минуту Аббас подкидывает мальчика высоко в небо и Габер исчезает… Этот сон повторялся бессчетное число раз. Проснулась она совсем разбитой и решила не пускать Габера в школу — как бы Аббас и впрямь не выкинул такой штуки. С него станется.
Прошел день-другой, и страхи Сейиды понемногу улеглись. Она, как всегда, проводила Габера, вручила школьному сторожу пять пиастров и попросила:
— Ради Аллаха, Осман, присмотри за ребенком. Никому не разрешай его уводить.
— Уж будь спокойна, глаз с него не спущу.
— Я тебе даже скажу, чего опасаюсь: отец грозился украсть мальчика.
— Ну, со мной этот номер не пройдет!
— Спасибо тебе, Осман.
Днем Сейида прилетела в школу задолго до звонка и не успокоилась, пока не увидела сына среди школьников, толкавшихся в дверях.