Мы ни за что не будем вместе
Шрифт:
— Самый лучший. — подсказывает Илья и жарко целует.
— Отстань, — нехотя отрываюсь от его губ и снова повторяю свои безуспешные попытки вылезти, — сейчас яйца сгорят.
Ловлю непонимающий взгляд Левжинского и, воспользовавшись моментом, все же выбираюсь наружу:
— Ну не смотри на меня так, яичница сгорит. Так уж и быть, завтраком я тебя накормлю, а потом дуй в магазин и за елкой. — великодушно ответила.
— А может вместе? — с надеждой пробубнил, снова откидываясь на подушки.
— Нет, — протянула в дверях, — я сегодня сижу
— Ты самая прекрасная девушка из всех, кого я знал! — язвительно крикнул мне вслед.
— Под стать тебе! — пропела, уходя спасать глазунью.
Растрёпанный Илья уселся за стол и, подперев голову руками, вперился в меня взглядом.
— Чего? — разрезая еду лопаткой напополам, спросила.
— Любуюсь. — довольно проурчал.
Недоверчиво покосилась на него и с сомнением поинтересовалась:
— Ты что-то задумал, да?
— Я? — вопросительно округлил глаза.
— Я за тобой слежу. — с воинственным взглядом оповестила мужчину.
— Список скинула сообщением. — дала напутствие Левжинскому, кого мы с Беляшом провожали, завернувшись в плед.
— Вы такие уютные. — заныл, переполнившись нежеланием уходить из дома.
— Иди. — коротко поцеловала в губы, выпроваживая. — Мы хотим есть и елку.
— Там все плешивые небось остались. — недовольно пробубнил.
— Без нормальной елки не возвращайся, я все сказала. — закрыла дверь прямо перед носом и пошла драить квартиру.
Обжился квадратными метрами, пол года тереть — не перетереть. Хотя, тут я сама виновата: Илья предложил нанять домработницу, которая бы приходила и убиралась, а я сдуру отказалась. Сейчас, когда я в сотый раз меняю воду в ведре, эта мысль уже не кажется мне такой отталкивающей.
Однако оно того стоило — слой пыли в нашем жилище заметно поубавился. Пакость же устроил Беляш: я повернулась, чтобы посмотреть на только что вымытые, ещё мокрые полы, и увидела грязные следы маленьких лап по всему периметру.
— Беляш! — передо мной показался радостный, ужасно пыльный щенок, с какими-то свисающими комьями грязи на себе. Некогда белоснежная шерстка стала темно-серой. — Откуда ты такой взялся, чудило? — вздохнула. — Нельзя так делать, нельзя. — знать бы ещё, откуда вылез, носом бы можно было ткнуть. — Пошли купаться. — взяла малыша на руки, стараясь не прижимать к себе близко.
Беляшик стойко переносил мои манипуляции с его шерстью, но и я была особенно аккуратна. Честно говоря, руки слегка подрагивали. По ощущениям, будто младенца купаешь, и я бы не отказалась от присутствия Ильи для подстраховки в этот момент. В последний раз я мыла кого-то настолько беззащитного несколько лет назад, когда Катя только родила дочку.
Выключив воду, замотала щенка в толстое полотенце и вышла из ванной. Горячий влажный комок доверчиво льнул к моей груди, вызывая во мне весь спектр тёплых чувств.
— Что у вас происходит? — поинтересовался вернувшийся Илья, снимая куртку.
— Он извозился в комьях пыли и грязи. —
Положила щенка на руки, будто в колыбель, и уставилась на него каким-то трепетным материнским взглядом. Нет, я, конечно, и до этого замечала, что совсем немного фанатею от рекламы детского питания и подгузников, потому что там очень милые младенцы, но это, по-моему, чересчур.
— Малышка, ты чего? — подошедший Илья ласково провёл по моей щеке. Зажмурилась и попыталась отогнать назойливые мысли. Не скажу же я ему, что неожиданно захотела испытать радость материнства. Бред же.
— Задумалась. — односложно ответила. — Ты не видел фен? Не могу его в ванной найти.
— Посмотри в гардеробной, я им носки сушил.
— Ладно. — протянула, стараясь ничему в этой жизни больше не удивляться.
— Сидеть. — наставила Беляша и включила фен в розетку. Малыш сначала настороженно отнёсся к шумно дующей махине, но потом вроде втянулся.
— Подержи его, чтобы не наследил. Я грязь смету. — впихнула уже сухого офигевшего щенка Илье и пошла в темпе домывать полы.
Спустя несколько часов под несменные новогодние хиты мы нарезали закуски.
— Илья, положи сыр на место. Да, у меня есть глаза на затылке. — хмыкнула, ища приправу в шкафчике. За спиной раздался преувеличенный грустный вздох. — Левжинский, имей совесть. — сказала, выхватывая из его рук несчастный кусочек и заталкивая его себе в рот.
— Юля! — рыкнул. Не дура, понятно, надо сматываться отсюда. Это, в прочем, я и сделала, прихватив с собой пару пустых бокалов и бутылку шампанского.
— Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй, не ходи на тот конец да не носи девкам колец! — поставила бокалы на журнальный столик и радостно стала подпевать «голубому экрану», наворачивая круги по полу на скользких носках вокруг Ильи.
— Хорошо, что я не Коля. — на очередном повороте ему удалось меня поймать, и теперь я была плотно вжата в крепкое, стабильно нахальное, тело.
— А? — переспросила.
— Ага. — усмехнулся и чмокнул в нос. — Столько лет, столько лет где тебя носило?! — теперь уже сам начал петь следующую песню. — Столько лет я спорил с судьбой, ради этой встречи с тобой. — провёл пальцами по моей щеке. — Мёрз я где-то, плыл за моря, знаю это было не зря. Все на свете было не зря, не напрасно было. — теперь уже сам закружил меня в ритмичном танце.
— Без тебя как жилось мне на свете этом? — подключилась к нашему импровизированному караоке. — Тот, кто ждёт, все снесет, как бы жизнь не била, лишь бы все это не напрасно было.
— Юль, — неожиданно нежно прошептал на ухо, и я задрала голову, чтобы увидеть глаза Ильи. Любимый медовый оттенок сейчас сиял искренней теплотой и заботой. — Моя любимая, — прижал за затылок, целуя в волосы, — выходи за меня. — не успеваю уловить перемену окружающего настроения, но буквально считанные секунды, и Илья садится на одно колено.