Мы ничего им не должны!

Иванов Петр Иванович

– Держи и рот ей зажми, иначе весь дом перебудит криком! – он быстро передал свою ошеломленную жертву напарнику. Теперь в гости к местному градоначальнику придется идти втроем. Маленькая пленница в руках у Александра мелко дрожит не то от утреннего холода, не то от страха, не разобрать, но не сопротивляется. Как бы не напугать ребенка до заикания, проскакивает мысль, но теперь уже поздно…

Нужную комнату нашли на втором этаже не сразу, не с первой попытки. Ткнулись в одну дверь – определенно спальня, какие-то девицы или женщины мирно почивают, судя по сложенному на прикроватных тумбочках платью, куклам и обилию всяких безделушек-побрякушек на стенах и многочисленных полках. Быстро-быстро оттуда ушли, никто не проснулся, еще одна лакированная дверь тихо скрипит петлями и луч фонарика выхватывает из мрака уже совсем другие "игрушки": два пистолета и шпага на маленьком столике, значит на кровати рядом скорее всего хозяин этого небольшого арсенала, мэр города и по совместительству отставной полковник, он то им и нужен. Предусмотрительный

Фигнер аккуратно отодвинул стол с оружием в дальний угол комнаты, мало ли что в голову пробудившемуся от крепкого сна человеку придет, а они рассчитывают только на разговор, а не на рукопашную.

– Подъем! Тревога! – сильный удар ногой по ножке кровати и луч фонаря безжалостно бьет пытающемуся проснутся человеку прямо в лицо, невольно заставляя зажмурится.

– Что за шутки мать вашу!!! – мэр пытается нашарить рукой пистолет или шпагу, но пальцы находят только пустоту.

– Просыпайтесь живей господин полковник, но не шумите. У нас к вам дело есть! Сашка отпусти девку, хватит ее мять.

Выкрикнув сдавленным тонким голоском что-то вроде "папа-папа", девчонка, точно белое привидение, кинулась к отцу, это в России у детей есть "батюшка" или "тятька", а здесь немного по другому, совсем как в той далекой жизни, к которой уже не вернуться… Теперь о любом активном сопротивлении бывшему офицеру императорской армии придется забыть, хоть и невелика тяжесть повисла у него на шее, но ни один любящий родитель не станет рисковать жизнью дочери в такой ситуации.

– Возьмите деньги там в шкатулке на бюро и уходите! Что вам еще нужно?

– Через два часа, когда жандармы уедут, здесь появятся молодцы из банды Романа. Они и ваши луидоры прикарманят, и девиц вые… – Фигнер осекся на полуслове, вспомнив, что с ними рядом присутствует некое существо женского пола, пусть даже малолетнее, – Приголубят одним словом, не мне вам любезный объяснять, чай сами по службе знаете.

Слово за слово и разговор пошел очень быстро, Александр не смог уследить за его ходом, вроде бы они временами даже на итальянский частично переходили, но смысл был в общих чертах понятен: Фигнер попытался довести до мэра информацию о создавшемся весьма серьезном положении. И надо сказать он в этом весьма преуспел, первоначальное недоверие рассеялось как легкий утренний туман.

– Ты родом южанин? Корсиканец? У кого служил? – отставной полковник, крепкий мужчина лет пятидесяти напряженно всматривался в черты лица незваного ночного гостя, пытаясь понять, не встречал ли он его раньше. Что мелькало у него в памяти, словно мелкая рыбешка играющая на солнце в пруду, но ничего вытащить сетью воспоминаний не получалось.

– Какая вам сударь разница? Два часа! – напомнил Фигнер о грядущей неизбежной катастрофе.

Одно у военных хорошо, при всех их недостатках и тупости в критических ситуациях они действуют быстро и без лишних соплей. Девчонку за считанные секунды оторвали от папаши и силой засунули под одеяло, наказав спать дальше. Полковник кинулся натягивать одежду и сапоги, а Александр в это время поспешно заряжал ему пистолеты. Воспользовавшись минутной паузой, его спутник – Фигнер не преминул сказать пару слов своей новой "даме".

– Не везет, так не везет с женщинами, была бы ты красавица постарше, хоть пощипал бы на прощанье… – в ответ это шаловливое создание, уже полностью оправившееся от первоначального испуга продемонстрировало ему язык. Александр зря опасался, девица от пережитого сегодня потрясения заикаться точно не будет, равно и мочится в постель.

– Папа возьми меня с собой! – без обиняков потребовала юная авантюристка, рассчитывая видимо на небывалое приключение, глаза у нее загорелись точно у кошки увидевшей мышь. Но это не игра и не дешевый роман – здесь убивают по-настоящему, девчонка останется дома.

– Эстер сиди тут и никуда не выходи! Господи, полон дом девок, куда их девать прикажете? Ладно, хоть племянницу скоро замуж выдам.

Втроем они выскочили, нет, скорее даже вылетели, как вихрь из передней, мимоходом опрокинув, подвернувшуюся под ноги, какую-то кадку с фикусом. Затем пути резко разделились: двое подхватив свои рюкзаки, рванули бегом прочь из города, а один с саблей, зажатой под мышкой, понесся в направлении кордегардии, он должен успеть… он успеет.

Глава 8. Маленькие ловушки большого пути

Приключения и неприятности – такие забавные вещи, всегда по непонятной причине преследуют человека, как раз в тот момент, когда он этих напастей всячески избегает. Не стали исключением из этого неписанного правила и наши путешественники. Желание отведать домашней пищи и отдохнуть хоть одну ночь по-человечески и под крышей дома завело их в итоге на небольшой крестьянский хутор, точно специально попавшийся по дороге, где за умеренную плату можно было получить все мыслимые в провинциальной глуши услуги: пищу и кров.

Крестьянин так же инстинктивно привязан к своему жилью, как зверь к своему гнезду или норе, и эта привязанность сквозила во всем устройстве добротного, даже по местным меркам каменного домика крытого аккуратной черепицей. Начать с того, что оба окна и дверь выходили на юг, чтобы обеспечить больше дарового света. Количество дверных и оконных проемов умышленно выбрано минимальное, поскольку за каждую "дырку" приходится платить приличный налог, по этой причине даже в городах сплошь и рядом

встречаются дома с заложенными кирпичом "лишними" окнами. Место для хутора, на небольшой возвышенности и на самом каменистом участке годной для виноградника земли, было, без всякого сомнения, выбрано исключительно удачно. Вода по склону холма стекала вниз самотеком, не задерживаясь и подтопления ввиду разливов реки можно было не опасаться. К самому дому вели всего три высокие ступени, искусно сделанные из досок и колышков и засыпанные щебнем. Внизу по самой границе владений крестьянина, вдоль тропинки, тянулся грубый плетень, скрытый за живой изгородью из шиповника и еще каких-то колючих кустов неизвестного растения. Ограждение не против людей, взрослый человек перелезет без особого труда – непреодолимое препятствие для коз, свиней и прочей скотины. Увитая плющом решетчатая беседка, в которой были расставлены простые столы и грубо сколоченные скамьи, как бы приглашавшие путника остановится, передохнуть, выпить молодого вина и заодно перекусить немудреными деревенскими яствами. Строение закрывало своим зеленым шатром весь вид между домом и проселочной дорогой. Внутри ограды, по самому верху откоса, на клумбах перед фасадом красовались розы, левкои, фиалки и прочие неприхотливые цветы. Кусты жимолости и жасмина красиво сплетали свои ветви над кровлей беседки, хотя и не ветхой, но уже поросшей мхом. Справа от дома рачительный хозяин пристроил вместительный хлев на 3–4 коровы. Утрамбованный участок земли перед этой постройкой, сколоченной из почерневших, но крепких досок, служил двором, в углу был сложен огромной кучей навоз. По другую сторону особняка стоял навес с соломенной крышей, подпертый шестью бревнами, там хранился виноградарский инструмент, пустые бочки и вязанки хвороста, наваленные вокруг выступа, образованного домашней печью, топка которой в крестьянских домах почти всегда устроена под колпаком очага. К дому примыкал большой и ухоженный виноградник, предмет неустанной заботы владельца, обнесенный живой изгородью и заботливо обработанный, как у всех местных крестьян принято: земля была так хорошо удобрена, лозы так умело рассажены и окопаны, что ветви их начинают зеленеть и со временем плодоносить первыми на три лье в окружности. За тою же оградою кое-где покачивались жидкие верхушки фруктовых деревьев – миндальных, абрикосовых и слив. Между виноградными лозами обычно сажали картофель и бобы – ни один квадратный метр плодородной почвы не должен пропадать впустую. Кроме того, к усадьбе принадлежал еще расположенный позади дворика и вытянутый по направлению к реке большой участок, сырой и низменный, но весь без остатка занятый полезными посадками. Чрезвычайно удобное место для разведения излюбленных овощей рабочего люда: белокочанной капусты, огурцов, чеснока и репчатого лука – и все огорожено забором-плетнем с широкой калиткой, в которую с трудом проходили возвращавшиеся с пастбища тучные коровы, меся по дороге копытами землю и роняя по пути дымящиеся навозные лепешки.

Внутри все и мебель и посуда оказалось под стать небогатому жилищу пейзанина, сумевшего в бурные годы революции урвать правдами и неправдами неплохой кусочек земельных владений соседнего монастыря или репрессированного конвентом роялиста-помещика. Хотя в крестьянском обиходе для стряпни обычно употребляют только два предмета – сковороду и котел – в этом доме в виде исключения имелись еще две огромные медные кастрюли, подвешенные под колпаком очага над переносной плиткой. Несмотря на такой признак зажиточности, вся остальная обстановка соответствовала внешнему виду дома. Вино, предназначенное не для продажи, а для собственного потребления, хранилось в глиняном кувшине, столового серебра в доме сроду не водилось – ложки были из дерева или металлические оловянные, вилок не было и в помине, зато тарелки и блюда – фаянсовые. Вокруг основательного дубового стола столпились, словно цыплята возле курицы, некрашеные грубые и тяжелые стулья, пол в жилище правда был земляной – доски стоят слишком дорого – недоступны простому крестьянину, но чистенький и заботливо посыпанный желтым речным песочком. Каждые пять лет по давней традиции стены белились мелом, равно как и массивные балки потолка, к которым были подвешены на крюках куски копченого свиного сала, вязанки лука, пакеты со свечами и мешки для зерна. У глухой стены в древнем ореховом шкафу, стоявшем рядом с хлебным ларем, лежало кое-какое белье, сменное платье и праздничная одежда всей семьи. Из предметов роскоши в наличии было разве только ружье на стене возле очага, но огнестрельное оружие у местных жителей встречается часто, даже пожалуй слишком… Никто не встретил путников, прошедших через калитку заливистым лаем – не держал крестьянин в своем хозяйстве и сторожевого пса, не принято здесь, еще недавно собаки были типичной принадлежностью только господского дома.

Гостеприимным владельцем этого маленького уголка Франции оказался некий "папаша Фуршон", так обычно принято величать на селе домохозяина и главу семейства, впрочем на вид мужику, как и его супруге было не более сорока. Семейство у Фушона оказалось на удивление небольшим: жена и две несовершеннолетние дочери, правда позднее из разговора с хозяином выяснилось, что были у него еще и взрослые сыновья, но они по разным причинам отсутствовали: один подался в город на заработки, другого забрали в прошлом году конскриптом в армию. Нельзя сказать, что незваных гостей, "не пойми кого" сразу приняли радушно, но прирожденное умение Самойловича ладить с людьми и несколько серебряных монет быстро прорвали плотину недоверия.