«Мы одной крови». Десант из будущего
Шрифт:
– Да, прогуляемся. Евгений, ты с нами. Четырехглазая оптика – самое то, – кивал Попутный. – Только чуть позже. Валер, кусты-то за машиной…
– Понял, – продолжая улыбаться, кивнул Коваленко. – Жека, – к откосу. Разом, понял?
– Да.
– Ну и… – Майор первым кувыркнулся к песчаному обрыву.
Следом покатился, вскидывая «Суоми» старший лейтенант. Женька ухватил за шиворот ничего не понявшего водилу, дернул за собой – свалились за срез обрыва, корень ударил в плечо, над головой просвистела короткая автоматная очередь…
–
Женька утвердился на четвереньках, перебросил на грудь автомат. Побаливало колено, задетое неуклюжим сапогом шофера – тощий увалень Трофимов ошеломленно моргал – вырвавшийся из рук бутерброд прилип к гимнастерке на чахлой сержантской груди.
– Не шевелиться! – продолжали надрываться кусты.
Следственная группа под прикрытием обрыва ощетинилась стволами. Даже младший сержант что-то сообразил и выцарапал из кобуры наган.
– Приказываю положить оружие! – приказали невидимые кусты и закашлялись.
– Простите, а с какой, собственно, стати? – обиженно поинтересовался Попутный. – Вы финны, что ли?
– Здесь вопросы мы задаем! – не очень убедительно отрезали кусты довольно молодым, но то ли пропитым, то ли простуженным голосом.
Коваленко с автоматом полз вдоль обрыва в одну сторону, Женька с ППШ – в другую. Следовало обойти упрямого противника. За Женькой неуклюже полз и водитель.
– А вы вообще кто? – продолжил дипломатические переговоры Попутный, протирая рукавом свой «парабеллум».
– СМЕРШ! Приказываю немедленно бросить оружие!
– Да что ж мы вездесущие такие? – удивился майор, делая знак Коваленко. – Эй, представились бы для порядка…
Вспрыгнуть на обрыв Коваленко не успел – стукнул одиночный выстрел, и из-за деревьев правее рявкнули:
– Куды?! Товарищу полковнику, вражины расползаются. Та разрешите гранатами глушануть?
– В случае сопротивления, – сурово откликнулся «полковник» – судя по голосу, до больших звездочек ему было еще служить и служить.
– Пальба по кому попало – есть поступок, несовместимый с выдержкой и хладнокровием профессионального контрразведчика, – сообщил Попутный, делая знак своим, чтобы не высовывались.
– Отож, – согласился неведомый автоматчик. – Вы, товарищи охвицеры, ложте оружье, та будем разбираться. СМИРШ шутковать не любит.
Что-то в этой ситуации было знакомым. Голос уж точно запоминающийся. Похоже, странных «смиршевцев» было только двое. И откуда такие наглые берутся? Женька посмотрел на сержанта-водителя – тот сжимал «наган» и спешно дожевывал невезучий бутерброд. Это правильно, калории не должны пропадать. Тогда вот тоже завтрак пропал…
Женька спешно пополз к Попутному. Прошептал:
– Кажется, я одного знаю. В Приморской армии встречались.
– Что, действительно СМЕРШ? – поднял бровку майор. – Ну, пообщайся.
С откоса правее заорал Коваленко:
– А ты куда, ешкин кот, сам намылился?
– Та мне твоя «лимонка» в жопу встряла… – оскорбились в деревьях.
– Эй, вы швыряться погодите, – крикнул Женька. – Слушай, ты, случайно, не красноармейцем Торчком будешь? Тем, что Павло Захарович?
– Ефрейтор я, – после паузы отозвались из-за дерева. – А що, видеться доводилось?
– Херсонес помнишь? Аэродром, фрицев тьма. Допрашивать их замучились.
– Так то товарищ переводчику? А эт, вторая сержант?
– Не, ее нету. В Москве осталась. Ты с Варвариным прилетал или как?
– То секретно.
– Понял. Я встану. С удостоверением. Не бабахните?
– Так если удостоверение узрим…
Торчок был все тем же – низкоросло-кривоватым-узловатым. Даже щетина та же. Но на погонах красовалась ефрейторская лычка, да и вооружен был гармонично – ухватистым, по росту ППС. Церемонно показали друг другу удостоверения, церемонно пожали друг другу руки.
– Жив, значит, – одобрительно кивнул Торчок. – А подполковник-то наш…
– Знаю, на могиле мы были.
Торчок глянул на поднявшихся за кромкой обрыва офицеров:
– По одному делу, выходит, работаем.
Женька смотрел на напарника ефрейтора – по всему получалось, что вовсе и напарница. И юбка, и косы дурацкие, в хвойных иголках. Старшинские погоны. Лет около тридцати – некрасивая, лицо опухшее, одутловатое. Видимо, нездорова, да еще комарье. В руке «наган», в кобуру не прячет. Козырнула майору, потом свободной рукой открытое удостоверение предъявила – это грамотно, дистанцию сохраняет: и прочесть можно, и документ не выхватишь. Собственно, выхватывать никто и не будет – видно, что стукнет из револьвера не задумываясь. Вон, даже курок взведен.
– Что вы, товарищ Шведова, такую горячку порете? – укоризненно поинтересовался Попутный, демонстрируя собственное удостоверение. – Бьем своих, чтоб чужие боялись?
– По сведениям комендатуры района, здесь наших военнослужащих нет, – сипло сказала старшина и посмотрела на здоровяка Коваленко. – Извините, товарищ старший лейтенант, могу я на ваши документы взглянуть?
Коваленко молча показал удостоверение. Женька раскрыл свое – Шведова кинула короткий взгляд поверх «корочек» то ли сличая лицо владельца, то ли удивляясь чему-то. Глаза у тетки были узкие, красноватые – точно чем-то болеет.
– Нас утром обстреляли. У соседнего озера.
Торчок показал продырявленную пилотку:
– Отож. Прямо в висок шло.
– Ну, что вы, товарищи, хотите, ближний тыл фронта. Товарищ старшина, а вот разрешите поинтересоваться…
Шведова протянула листок с печатью:
– «…и по возможности установить обстоятельства гибели подполковника Варварина С.В.» Ага, полагаете, поиск в лесу посредством «нагана» и ефрейтора – это «по возможности»? – осведомился майор.