Мы одной крови!

Еникеева Диля Дэрдовна

– Стой, гад!
– заорала верная боевая подруга, поймав его на мушку.

Тот резко затормозил, едва удержавшись на ногах. В серьезности её намерений сомневаться уже не приходилось. Раненный человек выстрелит, не задумываясь.

Алла обвела всех четверых быстрым взглядом - ни у одного из них не было в руках оружия. Перевела взгляд на водителя, парнишку лет девятнадцати, которого она раньше расценила как неопасного противника, и поняла, что стрелял он. Сейчас тот вжал голову в плечи, видимо, испугавшись собственного поступка, и таращился на нее.

–

Ах, это ты в меня стрелял, гаденыш, - тихим голосом, от которого начинающий бандит ещё больше вжал голову в плечи, произнесла верная боевая подруга.
– Ну, тогда придется тебя проучить, раз ты по головке траханный.

Прицелившись ему прямо в лоб, Алла несколько секунд смотрела на него сквозь прорезь прицела, чтобы тот хорошенько прочувствовал, успел попрощаться с жизнью и надуть в штаны, потом сместила револьвер немного влево и выстрелила. В ветровом стекле чуть левее его головы появилось отверстие размером с пятак, а водитель завизжал и схватился руками за лицо, хотя никаких особенных повреждений получить не мог. Разве что стеклянная крошка попала ему в глаз.

– Этого я уже проучила, теперь твоя очередь, подонок, - удовлетворенно произнесла она, прицеливаясь в Василия.
– Сейчас останешься без яиц, а это очень больно. Потом посмотрим, чьи яйца будут следующими в очереди на отстрел.

В этот момент из-за поворота, визжа покрышками, вылетел "вольво" верного оруженосца. Тут же выскочил Толик с револьвером в руке, за ним оба охранника их фирмы, тоже со стволами.

– Стоять!
– заорал Гена, хотя ошарашенные бандиты и так стояли, боясь шелохнуться, поняв, что с этими ребятами шутки плохи.

– Алка, ты ранена!
– вскрикнул Толик, бросаясь к ней.

Охранники в это время сбили с ног всех четверых и от души молотили их по ребрам тяжелыми армейскими ботинками.

– Кто из них тебя подстрелил?
– Глаза у верного оруженосца были просто бешенные. В живых виновника он бы точно не оставил.

– Остынь, Толян, - тихо сказала Алла, чувствуя, что слабеет.
– Я с ним уже разобралась.

– Срочно вези Аллу Дмитриевну в больницу, - крикнул Миша, не прекращая своего занятия.
– Мы тут сами управимся.

Водитель уже не визжал, а тихонько скулил, не отрывая рук от лица.

– Этот?
– спросил Толик, показывая на него.

– Нет, - ответила Алла.

– Кто?
– он никак не мог успокоиться.

– Толян, я же сказала, что уже наказала его.

Оторвавшись от приятного занятия, Гена достал наручники, защелкнул по одному браслету на руке двоих бандитов и повернулся к Алле. Весь рукав и передняя пола её шубы уже были в крови.

– Алла Дмитриевна, езжайте скорее к врачу. С этими, - он опять врезал ногой под ребра лежащему рядом бандиту, - мы сами разберемся.

– Щас двинем, - пообещал верный оруженосец.
– А этих в лесок и шлепнуть?
– спросил он свою повелительницу.

– Нет, пусть их отвезут к Мирону.
– Она тряхнула головой, чтобы собраться с силами. Перед глазами уже двоилось, ноги подгибались, волнами накатывала

слабость, и Алла усилием воли пыталась держаться прямо и говорить внятно.
– Мне нужно с ними потолковать. Особенно вон с этим.
– Она кивнула на Василия, с которого уже давно слетела бандитская спесь.

– Командир их в мясо превратит, если узнает, что на вас наехали, да ещё ранили, - сказал Миша, защелкнув наручники на руках двух других головорезов и поднимаясь с колена.

– Пусть превратит, - произнесла Алла как могла громче, чтобы бандиты услышали и прониклись.
– Но потом. Передайте ему, что я велела их запереть и до моего приезда не трогать.

– Толян, что ж ты жгут-то не наложил!
– упрекнул его Миша.
– Не видишь, что ли, как кровь хлещет!

Толик нырнул в машину и вынырнул с аптечкой в руках. Верная боевая подруга зажмурилась и сцепила зубы, чтобы не взвыть от боли, когда он туго перетянул жгутом её руку, попав прямо на рану.

– Езжайте скорее, Алла Дмитриевна, - поторопил Гена, забирая у неё револьвер и помогая сесть в "вольво".
– Гони, Толян, она уже теряет сознание.

Больница оказалась близко. Верный оруженосец, бережно вынес любимую начальницу из машины, подхватив её под коленки, прислонил к задней дверце и нырнул в салон, чтобы сунуть под сиденье револьвер, который во время бешеной езды машинально держал в руке. Алла сползла на землю, полузакрыв глаза. В запале схватки она почти не ощущала боли, а сейчас рука вся горела и онемела под жгутом. Кружилась голова, её поташнивало, перед глазами все плыло и двоилось, окружающее виделось нечетко. Ни стоять, ни идти она уже не могла.

Бросив свой "вольво" незапертым, Толик поднял Аллу на руки и внес в распахнутые настежь двери. В приемном покое он бегом пронес её мимо сидящих на стульях больных, провожавших их удивленными взглядами, и побежал дальше, поглядывая на таблички на дверях.

– Где тут у вас операцию делают?
– заорал Толик молоденькой медсестричке, оказавшись в боковом коридоре.

– Операционный блок на четвертом этаже, - испуганно пролепетала та, не решившись сказать этому человеку бандитского вида, с рук которого на пол падали капли крови, что в операционный блок нельзя входить посторонним. Вон лестница.
– Она показала рукой в конец коридора.

Верный оруженосец помчался в указанном направлении и побежал вверх по лестнице. Веса тела любимой начальницы он даже не чувствовал. Навстречу ему попадались мужчины и женщины в белых халатах, они что-то сердито выговаривали ему, но Толик не обращал на них внимания. Еще раз свернул и, наконец, увидел в конце коридора крупную надпись синим на белой сдвоенной двери "Операционный блок", толкнул одну створку и попал ещё в один короткий коридор. Здесь на всех четырех дверях были таблички "Операционная". Толик пинком распахнул первую дверь, но там никого не было. За второй дверью он увидел склонившуюся над столиком с инструментами женщину в зеленой операционной рубашке, брюках и шапочке того же цвета и с марлевой повязкой на лице.