Мы одной крови!
Шрифт:
Мирон шагнул к ним, встав на их пути.
– Как она, доктор?
– обратился он к тому, кто был постарше, и в котором он интуитивно почувствовал главного.
– Пока жива, - ответил тот, окинув его быстрым взглядом и сразу поняв, кто он такой.
– А...
– всесильный Слава Миронов на минуту смешался, не решаясь спросить о прогнозе на будущее.
– А она выживет?
– наконец задал он вопрос.
– Пока не могу сказать определенно. Пациентка перенесла клиническую смерть. Мы сделали все,
Достав приготовленный пухлый конверт, Мирон протянул его врачу, но тот сделал отстраняющий жест:
– Ничего не могу гарантировать. Очень большая кровопотеря. Ваши деньги её не спасут.
– Значит...
– Слава не смог продолжать дальше.
– Мы перелили ей четыреста граммов крови, больше за один раз нельзя. А она потеряла значительно больше. Кровопотеря, почти не совместимая с жизнью. Жгут был наложен поздно, да к тому же, неправильно - не выше, а поверх раны, только хуже сделали, а кровотечение не остановили. Что ж вы сразу-то не постарались остановить кровотечение подручными средствами?
– Она была одна...
– Сколько времени прошло после ранения?
Мирон перевел взгляд на Толика.
– Не знаю, - промямлил тот, чувствуя себя виноватым за то, что своими неумелыми действиями сделал только хуже.
– Мы сразу приехали, как она позвонила. Она уже была раненная.
– Без сознания?
– Нет, стояла.
– Надо было прижать артерию пальцем или ладонью. Ведь кровь фонтанировала, разве вы этого не видели?
– суровым тоном произнес хирург.
Верный оруженосец опустил голову и еле слышно ответил:
– Она ж в шубе была, не видно...
– При таком интенсивном кровотечении каждая минута дорога. Учтите на будущее.
– Ладно, - ответил Толик и добавил со всхлипом: - Лучше б такого сроду не видать...
– Как я понимаю, при специфике вашей деятельности, сие от вас не зависит.
– Доктор, а через сколько времени ещё можно перелить ей кровь? вмешался Мирон.
– Посмотрим. Злоупотреблять с переливанием крови нельзя. Хотя кровь той же группы, но это чужеродный белок. Может быть анафилактический шок, это крайне опасно для жизни. А в её состоянии - тем более. Кто-нибудь из вас может стать донором?
– Да, все мои ребята сдадут кровь. Хоть цистерну.
– Подойдите потом к старшей сестре и уладьте этот вопрос. Вначале доноры должны сдать все анализы.
– Все сделаем, доктор. У неё одно ранение?
– Одно, но и его с лихвой хватило.
– А почему её не вывозят? Ведь операция уже закончилась.
– С ней занимаются реаниматологи.
– Доктор, скажите честно - она выживет?
Хирург оставил его вопрос без ответа.
– Вы будете здесь?
– Да, - кивнул Мирон.
– Выйдите из операционного блока и ждите в приемном покое. К вам
Слава повиновался беспрекословно.
Хирурги ушли, а Мирон с охранниками остались у дверей послеоперационного блока.
– Игорь, это я, Виталий.
– Привет, сыщик!
– весело отозвался Казанова.
– Алла ранена, в больнице.
– Как?..
– голос Казановы мгновенно изменился.
– Детали пока не известны. Я звонил Мирону, он в больнице. Сказал, что повреждена артерия, Алла потеряла очень много крови.
– Немедленно поехали к ней в больницу!
– Погоди. Мирон только что звонил. Операция закончилась, но ещё ничего не ясно. Ее слишком поздно привезли в больницу.
– Совсем поздно?..
– Игорь осекся, боясь продолжать.
– Алла перенесла клиническую смерть.
– О Боже!
– горестно простонал Казанова.
– Алка, подруга...
– Ларисе ты сам скажешь или мне позвонить?
– Нет, пока не звони.
– Ладно. Подождем.
– Виталь, но клиническая смерть - это же ещё не окончательно... Надежда есть.
– Надеюсь, что есть. Мирон сказал, что её ещё не вывозили из операционной. Реаниматологи что-то пытаются сделать.
– Почему же её так поздно привезли в больницу?
– Мирон сказал, что она была одна, на неё напали пятеро. Алла позвонила Толику уже будучи раненной. Он с охранниками приехал, а она истекала кровью.
– Виталь, но ведь не может же она просто так погибнуть...
– Не знаю, Казанова... От нас тут ничего не зависит.
– Верная боевая подруга не может погибнуть, - сказал Игорь уже более окрепшим голосом.
– Этого просто не может быть.
Прошло полчаса и наконец двери операционного блока распахнулись. Одна медсестра катила каталку, держа сзади за ручки, вторая шла справа, держа на весу штатив с системой.
– Дай я, - рванулся Толик, чтобы помочь везти каталку.
– Отойди, - сурово сказала медсестра, и он тут же шагнул в сторону.
Мимо быстро проехала каталка с укрытой до горла простыней Аллой. Ее белое лицо с сомкнутыми веками выглядело маской.
– Куда ее?
– спохватился Мирон, устремляясь следом.
– В реанимацию, - на ходу ответила медсестра, держащая капельницу, трубка от которой тянулась под простыню.
– Она жива?
– он уже догнал каталку и шел рядом, вглядываясь в застывшее лицо любимой женщины.
– Слушайте, молодые люди, выйдите отсюда вон!
– раздраженно бросила вторая медсестра и покатила каталку ещё быстрее.
Все четверо медленно прошли коридором, спустились по лестнице, свернули, ещё раз свернули и наконец оказались в приемном покое.
Телохранители шуганули сидящих на стульях пациентов, и Мирон сел, оперевшись локтями о колени и уронив в ладони лицо.