Мы пирог свой зажарим на чистом сале
Шрифт:
Гимн закончился, экран потух и наступила тишина. В узкий проём помещения проникали первые лучи солнца. «Утро» – к Михаилу постепенно возвращалась способность размышлять, – «Я в кацапской тюрьме. Не так я себе представлял путешествие в мордор», – думал он, оглядывая свою камеру и оценивая возможность побега. Помещение размером примерно три на четыре метра и высотой около трех метров, неровные щербатые стены, сводчатый потолок, выходящий на улицу проём с неровными краями в форме арки – это не было похоже на тюрьму. «Пещера?». Это действительно была пещера. «Тюрьмы в мордоре в пещерах? Впрочем, ничего удивительного – варвары!». Проём был перегорожен металлической решёткой, запертый на огромный замок, висевший с внешней стороны.
– Как спалось? – раздался знакомый голос откуда-то слева от входа в пещеру и в проеме предстала та самая брюнетка, но уже без вульгарной губной помады и пошлого облачения. В обычных черных джинсах, черной футболке с символикой «Z» по центру, белых кроссовках она мало чем напоминала ту развязную девицу, спасающую мать от голода. Остались только массивные солнечные очки в пол-лица.
– Ну-у-у, не хмурься. У тебя шикарные апартаменты! Какой вид из окна! Вернее, из решётки, – весело щебетала девушка.
Вид за решеткой действительно был завораживающий. Пещера находилась на пологом склоне горы, покрытом весенней сочной травой. Далеко до горизонта открывались взору белые стены гор с крутыми склонами, зеленные холмы, живописные долины. У подножья гор и в долинах тулились поселения, между ними змейкой извивалась широкая четырёхполосная дорога, на которой, как муравьи, сновали машины.
– Ну как? Нравиться? – ехидный тон девушки вернул его в реальность
– Ты кто? – спросил Михаил
– Позже познакомимся. Ты не расстраивайся, тебе здесь будет весело. Я позаботилась о твоем насыщенном времяпровождении. Сегодня ты будешь смотреть кино. Впрочем, не только сегодня. А сейчас тебе надо позавтракать. Завтрак на тумбочке. Возвращаю то, что не отработала, и очень за это извиняюсь, – произнеся нарочито виноватым тоном последнюю фразу, девушка просунула под решеткой литровую бутылку воды.
– Не спасла мать от голодной смерти? – злорадно спросил Михаил.
– Не успела, – ответила девушка, уходя в невидимую глазу зону.
Михаил жадно выпил половину бутылки воды. Не хотелось есть этот злосчастный хлеб, но голод дал о себе знать громким и длинным урчанием в пустой утробе. Запивая остатками воды, он до крошки съел весь хлеб только для того, чтобы он не напоминал о несуразном пленении.
Включилась плазма. Черно-белые кадры на фоне башни Кремля и скульптуры рабочего и колхозника и крупными буквами – «Мосфильм». Следующий кадр – «Третье творческое объединение», далее – название фильма на клочке бумаги – «Обыкновенный фашизм» и плывущий вверх экрана текст – «В фильме использованы трофейные материалы из киноархивов министерства пропаганды гитлеровской Германии и личного фотоархива Гитлера, а также многочисленные любительские снимки, обнаруженные у эссесовцев». Всё это сопровождалось барабанным маршем. Далее шли кадры с милыми детишками, их рисунками, молодыми людьми, ожидающими результатов вступительных экзаменов в неизвестный ВУЗ, картинами мирной жизни из Праги, Берлина и Москвы. Закадровый голос рассуждал об ожиданиях, любви матери к ребёнку и ребёнка к матери и том, что каждый из этих людей – человек. Вполне себе мирные кадры сменились фотографией женщины, крепко прижимавшей к груди ребёнка. На фоне этой фотографии прозвучал громкий выстрел. Далее шли фото с мертвыми детьми, грудами трупов, обтянутых кожей.
Двухчасовой документальный фильм, сопровождающийся едкими комментариями режиссёра
Фильм закончился. Экран потух. Михаил был не в состоянии анализировать просмотренное, но какие-то аналогии всплывали из глубин его замутнённого сознания. Он подошёл к решётке и стал смотреть вдаль, чтобы скинуть с себя тягостное состояние от просмотренного. Глядя на извилистую дорогу, он представил, как по ней едет в сторону дома («в какой он стороне – мой дом?»), где его ждёт семья, сына Артёмку, бегущему навстречу с распростёртыми руками, плачущих от радости родителей.
– Ну, как тебе кино? – девушка появилась внезапно. Её весёлый голос резко контрастировал с тем, что он смотрел.
– Москальская пропаганда, – ответил Михаил, пытаясь придать голосу тот же тон.
– Ну, да. Мосфильм же! Там всегда мультики рисуют, чтобы запугать «незалежных» героев. Но вас ведь не испугать, правда? Кстати, по проекту «Мосфильма» Крымский мост всё же построили. Ну, об этом ты уже знаешь, – её ехидный тон начинал раздражать Михаила.
– Надолго я здесь? – зло спросил Михаил.
– Нее, ненадолго. Ты не торопись, повеселись еще. Сейчас обед будет. Ты что хочешь на обед? Немецкие колбаски? Мюнхенские или нюрнбергские? С баварским пивком, а?! – продолжала куражиться девушка, напоминая о просмотренном фильме.
– Ладно, не буду тебя мучить, немецкие колбаски закончились, санкции у нас, – сказав это, она исчезла и тут же вернулась с пластиковым подносом, на которой стояла дымящаяся пластиковая тарелка с заваренной лапшой и пластиковая ложка.
– Доширак китайский тебя устроит? Спасибо китайцам, только они и шлют нам еду. Ежей-то мы давно съели, – девушка поставила на землю поднос перед решеткой и осторожно протолкнула ногой внутрь пещеры. Затем, так же закатила бутылку литровой воды.
– Поднос верни за решётку, иначе ужина не будет, – уходя в свою зону, крикнула девушка.
«Ведьма» – пробормотал Михаил, глядя на исчезающую спину.
Впервые за много месяцев Михаил ел, хоть и доширак, но всё же еду из мирной жизни. «Интересно, что на ужин» – подумал он, пытаясь отвлечься от тяжёлых мыслей.
После обеда ведьма (так он её теперь называл) включила документальный фильм «Нюрнбергский процесс». Черно-белые кадры освещали судебный процесс над главарями нацисткой Германии, попутно рассказывая о зверствах фашистов. Международное сообщество осудило главарей фашистов, назвав нацизм смертельно враждебной идеологией для человечества. Но не все носители этой идеи были уничтожены. Последователи нацисткой идеи расползлись по миру и, по всему, мечтали взять реванш. Фильм призывал мировое сообщество к бдительности и недопущению повторения зверств, проявленных во второй мировой войне.
«Преступление и наказание. Что она хочет донести до меня? Я преступник и меня ждет наказание. В чём она меня обвиняет и каково наказание?» – размышлял Михаил.
Ужин был из макарон по-флотски, овощей и компота. Не вступая в диалог, девушка молча просунула еду под решётку.
– Зачем я здесь? Могла бы оставить меня там, всё равно уже конец был близок, – заговорил Михаил, призывая к общению тюремщицу.
– У меня на тебя свои планы. Поэтому, с опережением графика, пришлось тебя выманивать, прежде чем до тебя добрались бы бойцы из мордора. Они мне немного попутали планы.