Мы приговариваем тебя к смерти

Романова Любовь Валерьевна

А следом пришло понимание: это чувство не оставит меня — будет преследовать всю жизнь. Накатившая тоска свернулась тугим кольцом и сдавила шею. Ловя ртом воздух, я подумал о том, что смерть, в сущности, не самая страшная штука.

* * *

Я не

пошел на его похороны. С неба, не смотря на декабрь, падала мокрая гадость, и возле только что выкопанной ямы должно быть было сейчас очень скверно. К тому же Мороз вряд ли бы обрадовался моему появлению на кладбище — весь минувший месяц он старался держаться от меня как можно дальше. Конечно, насколько это возможно, когда учишься в одном классе.

Нет, я ни на грамм не верил, что причина его самоубийства — чувство вины из-за той истории в лагере. Просто Саня, привыкший к всеобщему обожанию, так и не смог смирится с падением своей популярности. Ему словно доза нарику требовалось признание себя небесным светилом — пупом земли и императором вселенной, а тут такой облом…

— Мишечка, приветик! — из-за продуктового магазина, нежданная, как приступ диареи, появилась Лазарева. — А ты разве на кладбище не идешь? — Кажется, Светка считала похороны чем-то вроде светской вечеринки.

— Нет. К химии нужно готовиться.

— Ой, а можно с тобой? — Лазарева подобралась ко мне почти вплотную и теперь игриво теребила замок от молнии на моей куртке.

— Свет, я же сказал: «го-то-вить-ся к хи-ми-и». Отдыхай, детка!

— Фу, зануда! — Она чмокнула меня в щеку и побежала в сторону гимназии, кокетливо переступая через лужи.

Еще месяц назад я бы расстался с почкой ради такого

пустячного поцелуя — теперь мне было все равно. Не единственная и не последняя метелка в моей жизни. Спасибо Морозу. Если бы не весь этот спектакль с флягой, я бы так и остался затравленным ботаником. Сам не зная того, Саня провел удачную операцию по удалению балласта.

Он убил во мне Нюфу.

Нюфу, который краснел по поводу и без, боялся обматерить хама и получить в челюсть. Когда нечего терять — страх не имеет смысла. Человек, лишенный страха, так же заметен в толпе, как матерый кобель в стае щенков. Они поджимают хвосты и льнут к нему, признавая главного. Суки такие же. Им плевать на размер твоей жопы или толщину кошелька — их, будто скрепку магнит, тянет сила. Тупая, холодная сила.

Да, стоило напоследок сказать Сане спасибо за полезную ампутацию. Вот только иногда, очень редко, мне начинало казаться, что вместе с размазней — Нюфой я лишился еще чего-то…

Чего-то очень важного.

С проспекта подул колючий ветер. Похоже, зиме осточертел дождь, и она вспомнила о своих обязанностях. Я засунул руки в карманы куртки в безнадежной попытке согреться. Пальцы нащупали странный предмет, застрявший за подкладкой. Повозившись немного, я извлек через дырку в правом кармане желудь. Большой. Желтый. Похожий на продолговатую дыню в миниатюре.

Его вид отозвался неясным воспоминанием. Оно шевельнулось придушенной крысой на задворках сознания и тут же исчезло. Я подержал зародыш дуба в руке, а потом размахнулся и швырнул его в ближайшую урну.