Мы пришли с миром
Шрифт:
Все-таки в коробке оказался обед. В одноразовых пластиковых судочках и на двух персон. Я начал вынимать судочки и заставил ими весь стол. Особых деликатесов, как в кабинете Иванова, не было — закуски, салаты, первое, второе... Холодца с хреном тоже не было, но хрен наличествовал, правда, под буженину. И на том спасибо.
Интересно, кто предназначался мне в сотрапезники? Сева? Уж лучше он, чем Иванов.
Не дожидаясь гостей, я сел, пододвинул к себе буженину с хреном, занес вилку.. И замер. Черт его знает, буженина ли это? Я осторожно потыкал ломтики вилкой, подвигал их по судку.
Такой обед хорош под коньячок, однако спиртного в коробке не было. В шкафчике у меня имелась водка, но под изысканные блюда грешно пить ординарную водку отнюдь не лучшего качества.
Огорченно вздохнув, я открыл судочек с первым и опять же осторожно, опасаясь подвоха, помешал ложкой. Первое оказалось солянкой, еще теплой и вкусной. Хорошо живется агентам в «Горизонте» — кормят как на убой, снабжают деньгами выше крыши... Чем не коммунизм? Или, правильнее, просвещенный капитализм? Так сказать, с «человеческим лицом»...
Мысли текли вяло и отстраненно, так как превалировало понимание, что человеческие стереотипы политического мироустройства в Галактическом Союзе неприемлемы. Там все по-другому... А как именно, быть может, и в «Горизонте» не знают. Так же, как никто не знает, как выглядит на самом деле рай, пока сам там не побывает и не испытает все прелести на собственной шкуре. Даже в различных религиях представления о рае неодинаковы.
Не успел я съесть пару ложек солянки, как зазвонил телефон.
«Иванов, — решил я. — Сейчас будет напрашиваться в сотрапезники». И никуда от него не денешься — знает, что я дома, и если не возьму трубку, то зароню в него подозрения. Мне это совсем ни к чему.
Я встал из-за стола, нехотя направился к телефону и по пути решил, раз уж чему быть, того не миновать, затребую, чтобы принес бутылку коньяка. Даже из безвыходной ситуации надо извлекать маленькие радости.
— Да? — сказал я, снимая трубку.
— Оксана у тебя?!! — рявкнул в ухо разгневанный женский голос.
Я вздрогнул от акустического удара и невольно отстранил трубку от уха.
— Лю... Любаша? — неуверенно поинтересовался я, настолько непохожим был голос.
— Дай ей трубку! — фальцетом взвизгнула Любаша, и только теперь я узнал ее голос. Никогда раньше не приходилось слышать ее истерику.
— А... Ее нет...
— Дай ей трубку!!!
— С чего ты взяла... — Я запнулся. — С чего ты взяла, что она у меня?
— Где же ей еще быть?! Дай ей трубку!!!
— Слушай, Любаша, — я попытался говорить медленно и убедительно, — если бы Оксана пришла ко мне, я бы выставил ее за порог. Ты меня понимаешь? — Тут до меня наконец дошло, о чем спрашивает Любаша. Горло перехватило, сердце ухнуло куда-то вниз. — Что... Что случилось?!
— Ты не врешь?.. — потерянно спросила Любаша.
— Нет! — Теперь уже я перешел на крик. — Что случилось, ты можешь объяснить толком?!!
— Она... — Любаша начала всхлипывать и заикаться. — Она
— Ее подругам звонила?
— Д-да... И в больницу... И в милиц... милицию... Даже в морг звонила...
— Я сейчас приеду! — выпалил я.
— Чего ты приедешь?! — вдруг обозлилась Любаша. — Только тебя мне не хватало! Я сейчас в милицию ухожу заявление подавать!
— Но кто-то должен дома на телефоне остаться, — попытался объяснить я. — Вдруг ее найдут, позвонят?
Любаша, не дослушав, бросила трубку.
Я лихорадочно набрал ее номер, было занято. Набрал еще — опять короткие гудки. Наверное, трубку плохо положила. Переждал пару минут и снова позвонил. В этот раз гудки были длинными, но трубку никто не брал. Ушла. Видимо уходя, увидела трубку не на месте и поправила ее.
Оставив телефон в покое, я обессиленно опустился в кресло. Вот такие пироги... В памяти почему-то всплыла картинка: ребята, играющие в хоккей на льду реки, темная проплешина полыньи и дед на скамейке, помешанный на спасении утопающих. Сейчас на кого ни плюнь, у каждого свой бзик. Этот дед еще ничего, бывают бзики похуже... Да нет, не могла Оксана оказаться на реке. Что ей там делать — у нее и коньков нет... Я похолодел, вспомнив, какие еще бывают бзики и в чем меня подозревала Любаша. И откуда что берется?! В моей молодости мы слова такого — педофилия — не знали!
Внезапно из прихожей донеслось бравурное пиликанье. После короткого перерыва мелодия повторилась.
Это еще что такое? Встав с кресла, я выглянул в прихожую, ожидая увидеть нечто вроде говорящего cтyдня, но там никого не было. Пиликанье раздалось в третий раз, и доносилось оно из моей новой куртки.
Я осторожно похлопал по куртке, сунул руку в один карман, во второй и наткнулся на какой-то пластиковый предмет, по форме напоминающий обмылок. Он запиликал в четвертый раз, я стиснул зубы, схватил его и извлек из кармана. Когда я увидел, что это, меня перекосило от злости. Сотовый телефон, который дал для связи Иванов.
Первым желанием было изо всей силы запулить «мыльницей» в стену, чтобы она брызнула в стороны пластмассовыми осколками, но вовремя одумался Нашел на чем срывать злость — сам виноват, что забыл о телефоне. Хотя и немудрено при моих-то похождениях.
Я включил телефон, поднес к уху и буркнул:
— Слушаю.
— Добрый день, Денис Павлович, — сказал Иванов.
— Кому добрый, а кому и нет. Здоровались сегодня.
— Зачем так пессимистично? Вам обед доставили?
— Да.
— Не против, если я присоединюсь? С бутылочкой хорошего коньячка?
Он словно угадывал мои мысли, но я был уверен, что все спланировано заранее. Обед под коньячок, беседа... Психологи хреновы!
— Против.
— Поче... гм... — Иванов запнулся и настороженно спросил: — У вас что-то случилось?
— Да! Оксана пропала!
— Оксана? А кто это?
— Не пудрите мне мозги! — взорвался я. — Досконально изучили мою подноготную и не знаете, кто такая Оксана?! — Дикая мысль пришла в голову, и я похолодел. — Она... Она у вас? Вы ее в заложниках держите?!