Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Шрифт:
«Обязательность… до абсурда»
Сколько себя помню, я старался с самых ранних детских лет быть обязательным всегда и во всем… В малом или в большом деле… В общественном или в личном… За мной, с легкой руки незабываемого Владимира Павловича Фролова, навсегда закрепилось в качестве похвального прозвища – «обязательный человек». Я гордился этим и старался быть достойным такого звания. Даже если речь шла о частном вопросе.
Расскажу один, особо запомнившийся мне случай. Тем более что он связан с семьей Трифоновых. Точнее, с Иваном Яковлевичем. Как правило,
И вот однажды, когда мы уже совсем освоились и породнились, Иван Яковлевич возьми да и скажи: «Что ты все носишь эту „мочу“, – и показал на коньяк. – Не люблю я его. Если уж хочешь придти с бутылочкой, то бери лучше „беленькую“. Люблю „столичную“ или „московскую“». Его поддержала и Аграфена Васильевна. Я, естественно, запомнил это «наставление»…
Спустя год или два, мы с Ниной – снова у Трифоновых. Как-то получилось, что в один из выходных дней (скорее всего, в субботу), я утром отправился из Нагатино в Библиотеку имени Ленина (там накануне мною были заказаны книги из «закрытого фонда». Надо было их получить, чтобы не вернули назад в хранилище). Управился быстро и позвонил Трифоновым: «Буду к обеду». И тут же – в гастроном в здании гостиницы «Москва» – за водкой и тортом. Прихожу и глазам своим не верю: водки на витрине нет. Спросил у продавщицы.
– Да, сегодня нет. И завтра не будет…
Поскорее – в гастроном в здании универмага на Красной площади: «Там уж наверняка есть». Но и там водки в продаже не оказалось.
– Почему нет? – спрашиваю.
– Потому что – нет, – отвечают…
С Красной площади – на улицу Богдана Хмельницкого (ныне Маросейка). Оттуда – на улицу Чернышевского. Затем – по Чистопрудному бульвару на Кировскую (сейчас – Мясницкая). Нигде водки в продаже нет. Толком никто не отвечает: «почему нет». Один короткий ответ: «Нет» и «Нет». Наконец, в магазине на Сретенке объяснили: «В Москве водку не найдете. По субботам и воскресеньям продажа запрещена. Если очень надо, езжайте в ближайшую подмосковную деревню. Говорят, там можно купить…»
– Ах, вот оно что, – подумал про себя… А вслух добавил: «А я и не знал. Мы приехали с Кубани. У нас там никакого запрета нет».
Решаю: срочно на Ярославский вокзал и электричкой – в родную Тарасовку, где спартаковская база; там мы бывали множество раз. Чаще – вдвоем с Колей. А иногда и всем «К.И.Н.О.» Вспомнил, что там, совсем близко от железнодорожной платформы – магазин, в котором водка всегда есть разная и в изобилии. Мигом к телефону-автомату. Звоню Трифоновым: «Извините. У меня возникли сложности. К обеду не приеду. Обедайте без меня… Буду к ужину…»
– Нет, будем ждать. Управляйся со своими делами и приезжай.
– Не ждите. Смогу приехать только к ужину.
…И вот я уже в тарасовском продмаге. Радость какая: вся витрина заставлена водкой в ассортименте!
– Мне две «столичной», – обращаюсь к продавщице и протягиваю ей деньги.
– И этот туда же. Убирайся вон. По виду – интеллигентный человек. А, выходит, такой же забулдыга, пьянчужка несчастный, как наши тарасовские. Откуда ты
– Я из Москвы. Специально приехал. Я вообще-то не пью. Так изредка, по праздникам. Но сегодня у друга – день рождения, – присочинил я для убедительности. – С пустыми руками неудобно. А в Москве запрет – по субботам и воскресеньям водку не продают, – торопливо объяснил я ситуацию.
– И у нас запрет…
– Но я очень прошу войти в мое положение. Продайте две пол-литры. Не могу я уехать с пустыми руками.
– Еще чего!? Чтобы из-за тебя меня с работы выгнали? А ну катись отсюда. Иначе вызову милицию, чтобы тебя научили, что к чему. Наши тарасовские алкаши понятливее тебя…
С этими словами продавщица стала снимать бутылки с полок и уносить в подсобку. Я постоял еще с минуту в надежде, что она снизойдет, войдет в мое положение. Но когда исчезла последняя бутылка, услышал: «Всё. Видишь – водки в продаже нет. Свои выпивохи не такие нахалы, как ты. Заставил уносить в подсобку».
И уже примирительно добавила: «Если очень надо, – приезжай в понедельник. И бери, сколько хочешь. А сейчас не могу…»
Комок в горле от неудачи. Но делать нечего – надо возвращаться в Москву с пустыми руками. В электричке озарила мысль: «Надо зайти в ресторан в гостинице „Москва“, там наверняка запрета нет. Как же я раньше об этом не подумал? Там, конечно, с наценкой, но все равно возьму».
Не знал я, что и этой, последней надежде не суждено было сбыться. В ресторане обратился к швейцару: «У вас водка есть?»
– А как же. Проходи, заказывай.
– Да мне бутылочку с собой. Может, возьмете для меня. Вот деньги.
– Нет, не могу. Запрещено. Попроси сам официантку или администратора. Может, сделают исключение.
Но ни официантка, ни администратор нарушать правило не стали: «На вынос нельзя. Запрещено».
Напоследок снова зашел в тот же «Гастроном» в гостинице «Москва». Увидел в продаже тридцатиградусную «Кубанскую». Взял пол-литру и торт. И поскорее к Трифоновым. Когда приехал, они… уже и поужинали.
– Что случилось? – хором спросили все Трифоновы вместе с Ниной.
Я рассказал подробно о своих «хождениях по мукам» …
Досталось мне, как говорится, «по первое число» за мою… «обязательность», доведенную до абсурда. И Ивану Яковлевичу попало, особенно от Люси: «Вот видишь, к чему приводит твоя откровенность: „Это не пью, это пью“. Он же ненормальный. Ему ничего нельзя говорить и ни о чем нельзя просить. Он „на край света“ пойдет, чтобы исполнить любую просьбу, любой каприз…»
Я заметил ей в тон: «И за край света…»
Заключительное слово взял Иван Яковлевич:
– Что же ты меня не спросил? Я бы тебе сразу сказал, что по субботам и воскресеньям водку в Москве не купишь. А если очень надо, то мы с тобой здесь, в нашем нагатинском магазине в любое время дня и ночи с «черного хода» хоть ящик возьмем. Дай только рубль за «услугу» …
В воскресенье его слова подтвердились. Пошли в ихний магазин, с «черного хода». Иван Яковлевич вызвал продавщицу из винно-водочного отдела:
– Это мой друг. Хороший человек. Принеси ему две пол-литровки «Столичной». Очень надо. Больше нигде не смог купить. Специально сюда приехал.