Мы с королевой
Шрифт:
Никто, кроме отдельных нетерпеливых водителей, не обращал на них ни малейшего внимания.
36. Дареный конь
Спигги въехал в переулок Ад верхом на неоседланном гнедом жеребце по имени Гилберт. Поравнявшись с домом Анны, Спигги крикнул: «Тпру-у!»; Гилберт остановился и стал щипать придорожные сорняки. Спигги спешился и повел Гилберта к крыльцу.
— Погоди, сейчас как глянет на тебя, — говорил он лошади, — так и обалдеет.
Открыв дверь и увидев прямо перед носом добрые карие глаза Гилберта, Анна испугалась, что тут же, на
— Откуда он у тебя? — бросила она Спигги.
— А купил, — ответил он. — У одного мужика в клубе. Ему все равно его держать негде.
— А тебе есть где держать? — поинтересовалась Анна.
— Негде, — признался Спигги. — Я тогда уже принял пару пинт пива, и он мне по сердцу, что ли, пришелся. Толокся, бедный, на привязи возле автостоянки, ну я его и пожалел, что ли. Он стоил-то всего пятьдесят фунтов и рулон ковровой дорожки в придачу. А зовут его Гилберт! На нем и подковы новые, — возбужденно добавил Спигги; уж очень ему хотелось, чтобы Анна подтвердила, что Гилберт — удачная покупка.
Наметанным глазом Анна сразу определила: Гилберт — жеребец что надо.
— Как его использовали? — спросила она.
— Мужик сказал, он туристов возил в Дербишире. Но последнее время он на отдыхе, потому как это дело с туристами лопнуло. А характер у коняги — золото.
Анна и сама это видела. Гилберт позволил ей провести руками по бабкам до самых копыт и осмотреть уши. А когда Анна заглянула ему в рот, он даже оскалил зубы, будто сидел в зубоврачебном кресле и очень старался помочь дантисту. Анна погладила его по коричневому носу, а потом, взяв уздечку, повела по боковой дорожке в заросший сад позади дома. Седла на жеребце не было, но она все же вскарабкалась Гилберту на спину, и они не спеша прогулялись до заднего забора и обратно. Закурив сигарету, Спигги уселся на кованую железную скамью, которую Анна привезла из Гатком-парка. Анна ему очень нравилась, она, черт возьми, ни капли не выдрючивается. И собой ничего — особенно когда волосы распущены, вот как сейчас.
То-то шуму было в Рабочем клубе района Цветов, когда они с Анной впервые появились там вместе! Спигги загордился еще больше после того, как Анна всех его приятелей обставила в бильярд. И Гилберта он подарил ей в знак любви.
Спигги считал, что у нее в саду места для Гилберта вполне хватает, надо только его хоть раз в день гонять галопом по спортплощадке. Анна нехотя слезла с лошади.
— У меня нет никакой возможности держать его, Спигги, — сказала она. — Я детей-то прокормить не могу.
— Кормить его буду я, — объявил Спигги. — Скажи, чего ему нужно, я достану. — Анна заколебалась, и он добавил: — Просто у меня не такой большой сад, как у тебя. Будем конем вроде как на пару владеть. Папаша мой был из цыган, и меня сызмалу к лошадям приохотили. Еще шнурки не научился завязывать, а уж верхом ездил. Ну, Анна, выручай. У тебя место для конюшни найдется.
Гилберт ткнулся носом Анне в шею. Разве могла она отказаться?
Днем зашел Джордж Бересфорд — надо было обмерить Гилберта, прежде чем ставить конюшню. Позже он забежал опять вместе с Фицроем Туссеном. Они притащили листы розового пластика, Джордж прихватил их из парикмахерской, которую он когда-то помогал ремонтировать.
— Ну
Фицрой смотрел на это так же; он сообщил Анне, что может бесплатно достать и ей, и детям бумагу для компьютера.
— Запросто, — говорил он, — когда угодно.
Анна набросала план конюшни, указав, на какой высоте нужно делать поилку и кормушку; она объяснила, что денник у Гилберта должен быть достаточно просторным, чтобы конь мог развернуться, и что необходим сток в полу, а сам пол должен выдерживать обильный полив конской мочой. Фицрой помог Джорджу принести еще пластика, а потом, извинившись, ушел: ему пора было возвращаться в контору.
Поверх забора за ними наблюдал Мистер Крисмас . Его выпустили под залог из тюрьмы — он попался на краже сферического клапана в магазине «Сделай сам», где его засекла телекамера внутреннего наблюдения. Достав из кармана штанов морковку, мистер Крисмас угостил Гилберта.
— А куда конское дерьмо девать станете? — спросил он у Анны.
Анна призналась, что еще не думала, хотя со временем, добавила она, решить данный вопрос будет отнюдь не легко.
— Хотите, возьму это дело в свои руки? — предложил мистер Крисмас, уже мысленно прикидывая, что навоз небось пойдет по фунту за пакет.
— Возьмите, возьмите. Я в свои руки его брать не собираюсь, — ответила Анна.
Они рассмеялись, и тут в сад вошла королева, неся седло, которое она и вручила дочери.
Королева не представляла себе жизни без лошадей. Несмотря на инструкции Джека Баркера, при переезде она привычно сунула в фургон седло.
— Сегодня утром вытащила из кладовки. Надо будет приладить, но мне кажется, оно ему впору, — сказала она, улыбаясь Гилберту и скармливая ему мятную конфетку.
— Как там сын-то ваш сидит? — спросил мистер Крисмас.
— Не знаю, ни одного письма еще не получила, — ответила королева, машинально теребя чепрак. — Я ему, само собой, уже написала и послала книжку.
— Книжку! — фыркнул мистер Крисмас. — Так ему ее и дали!
— Отчего бы нет? — спросила королева.
— Правила такие, — объяснил мистер Крисмас. — А вдруг вы на страницы наклеите микродозы ЛСД или насыплете кокаину в ту жесткую корку, которой страницы скрепляются…
— Корешок, — уточнила королева.
— Один из моих ребят в тюрьме пристрастился к наркотикам, — непринужденно сообщил мистер Крисмас. — А как вышел, пришлось ему лечиться, через фомку проходить.
— Через ломку, — поправила королева.
— Во-во, через ломку! Толку все равно никакого. Говорит, пускай себе молодым умру. Весь мир, говорит, ненавижу и жить не для чего.
— Это очень грустно, — сказала королева.
— Да он с самого рожденья какой-то малахольный. До года и не улыбался даже. Сколько я его ни порол, он все одно не улыбался.
37. Дорогая мамочка
На следующее утро, когда королева прочищала в саду перед домом дренажную канавку, к ней подошел почтальон и вручил письмо. Королева стянула с рук резиновые перчатки. Она надеялась, что письмо от Чарльза. Так оно и оказалось.