Мы с Костиком

Петкевич Инга

— Здорово насобачился, — сказала Сашка.

— Мда, — сказал я, — хитрюга! Мы спим, а он себе на лыжах катается.

— Лезем на гору, — приказала она. — Сейчас мы ему покажем.

Мы влезли. Костик медленно поднимался с другой стороны. Иногда он падал. Мы так и прыскали со смеху.

— Ну, пора, — сказал я.

Но Сашка почему-то задумалась, помрачнела.

—

Ну, пора же, — тормошил я её.

— Катись один. Я-то тут при чём!.. — вдруг обозлилась она и побежала в другую сторону.

Я посмотрел ей вслед, потом оттолкнулся палками и понёсся на Костика. Я сбил его с ног и очень напугал. Так ему и надо, будет знать, как кататься по ночам. Сашку мы нашли под горой, она сидела на кривом дереве, смотрела на небо и болтала ногами.

— Что с ней? — удивился Костик.

— Отвяжитесь! — огрызнулась она.

— Белены объелась, — сказал я и дёрнул Сашку за ногу. Она взвизгнула и свалилась с дерева.

— Ах, так! — сказала она и припустила за мной, но я убежал. Тогда она набросилась на Костика и стала закапывать его в снег. Я подкрался сзади и прыгнул на неё. Образовалась куча мала… Целую ночь мы веселились как сумасшедшие. Мы катались с горы, играли в снежки, стучали в чужие окна, отплясывали весёлые танцы. Замечательная была ночь, и зачем это люди спят по ночам?

буи, буера и бугорки

На следующее утро Костик встал очень рано. Сашки дома не было. Мы поели хлеба с молоком и вышли на улицу. Встали на лыжи и только хотели отъехать, как появилась Сашка. Вокруг неё было очень много лыжников. Все они пронеслись мимо нас, будто мимо пустого места.

— Сашка! — крикнул я. Но она даже не обернулась.

«И что это она так развоображалась?» — подумал я.

— Поворачивай лыжи, — сказал Костик мрачно.

Мы развернулись и пошли в противоположную сторону.

Погода была хуже, чем вчера. В лицо дул холодный ветер.

Костик молчал, я шёл за ним, и мне было скучно. Я думал о Сашке.

— Воображала, — ворчал я.

— Настоящая воображала, — поддакивал Костик.

И вдруг деревья кончились, и мы оказались на краю бесконечного белого поля — совсем ровного снежного поля, с редкими чёрными бугорками.

— Что это? — спросил я.

— Море, — сказал Костик.

— Разве море замерзает? — удивился я.

— За ним Финляндия, — сказал Костик.

— А что это за бугорки? — спросил я.

— Не знаю, — сказал Костик, — наверное, буи.

А я вдруг увидал парус.

— Смотри, Костик! — закричал я. — Парусный ледокол!

— Это буер, — сказал Костик.

«Что такое буер?» — хотел спросить я, но не спросил, потому что буер нёсся на нас так быстро, что всё равно я бы не успел спросить. Когда он проносился мимо нас, со мной что-то произошло. Я почему-то вдруг закричал, замахал руками и со всех ног припустился за ним. Буер сделал круг и встал. Какой-то меховой человек выскочил на лёд и подбежал ко мне.

— Хочешь прокатиться? — спросил

он. Я испугался, но сказал: «Да, хочу». Меховой человек подхватил меня на руки и посадил в буер на колени к другому меховому человеку. Тот дёрнул какую-то верёвку, и мы понеслись так быстро, что у меня дух перехватило. Когда мы проносились мимо чёрного бугорка, он вдруг зашевелился, вскочил и замахал руками. Это был человек.

— Кто такой? — прокричал я, но из-за ветра меня не услышали, а больше кричать мне не захотелось, мне стало не до этого, мне стало так холодно, что я чуть не заревел. Никогда не думал, что бывает так холодно. Мне показалось, что я совсем голый, будто нет на мне ни шарфа, ни рейтуз, ни шапки. Будто ветер сорвал с меня всё это и гуляет теперь по голому телу. Я уже собрался умирать, так мне было холодно. Я даже не заметил, как мы остановились. Просто кто-то взял меня под мышки и протянул Костику. Он подбежал и взял меня на руки.

— Ну как? — спрашивал он, но я ничего не соображал.

— Что с тобой? — в конце концов забеспокоился он.

— Нужен тулуп, — только и сумел сказать я.

Костик побросал на меня все свои куртки — я начал согреваться. Костик бегал вокруг в одном свитере.

— Бугорки — это люди, — сказал я, когда он пробегал мимо.

— Люди? — Костик остановился. — А что они там делают?

— Не знаю, не рассмотрел.

Костик задумался.

— Знаешь, — сказал он, — надо посмотреть, что они там делают.

— Конечно, надо, — согласился я, — но уж больно далеко, замёрз что-то.

— Ну хорошо, завтра посмотрим, — сказал Костик. Сашка была дома, она чистила картошку и что-то пела.

Мы прошли в свою комнату и сели у печки почитать и погреться. Я рассказал Костику про буер. Он мне про Финляндию. Покормили ежа.

— Идите есть, оболтусы! — крикнула из кухни Сашка. За ужином все молчали. Мне это скоро надоело, и я сказал:

— Катался на буе.

— Что? — удивилась Сашка.

— На буере, — мрачно поправил Костик.

Сашка посмотрела на него, уголки губ у неё запрыгали.

— Ты один катался? — спросила она.

— Один. Костика не взяли.

— Ну, держись, — сказала Сашка серьёзно, — теперь по ночам он будет учиться водить буер.

Я представил себе Костика на буере и фыркнул. Костик помрачнел ещё больше.

— Тоже идея! — проворчал он и вылез из-за стола.

сливы в январе

Всю ночь мне снились зайцы. Белые, пушистые, они играли в чехарду. Я проснулся и, как всегда, посмотрел в окно. Ну и погодка! Яркое солнце, голубое небо, пушистые белые ёлки, и снег такой белый, что глазам больно. А там, далеко на горе, мелькают лыжники, красные, жёлтые, зелёные.

Вон красный налетел на ёлку, и с неё посыпался снег. А красный застрял и встать не может, палки у него унесло, опереться не на что. Так и сидит и обнимает ёлку.

Мне вдруг показалось, что все праздники — и Новый год, и день рождения, и даже Первое мая — надо праздновать сегодня.