Мы с тобой одной крови
Шрифт:
Теперь ясно – Гуров остановил свой выбор на Борисе Галее и доказательств у сыщика нет. Будь ты трижды гений, но из воздуха улики не слепишь, а Гуров не тот человек, чтобы передергивать. Если бы у мента хоть малейшая зацепка была, Галей бы уже сидел в камере. Гуров никогда не позволил бы убийце разгуливать на свободе.
Раз у Гурова нет, так и мне не раздобыть, размышлял Ильин, будем ждать вместе, а потом – кто быстрее. Тут одними мозгами не победить, а людей и техники у меня поболе. Главное – точно рассчитать и выхватить у Гурова добычу вовремя: ни часом раньше, ни минутой
Полковник Ильин имел дело только со своим начальством, но чувствовал, за ним наблюдают и ждут результата с самых верхов. Что верхам надо, контрразведчика не интересовало. За долгие годы он усвоил закон: что требуется, тебе скажут, а что не говорят – значит, тебе знать то не следует, ежели догадался, виду не подавай. Тебе платят за то, что ты чистишь хозяйские туфли, а каков покрой брюк – не твое собачье дело, за то иные люди в ответе.
Зачем Гуров заходил к Галеям? Тоже мне загадка! Нет у него ничего, заглянул, прилепил микрофон, вдруг что выловится. Шарит мент в потемках. Логическую цепочку вытянул, а в прокуратуру нести нечего. Поставил микрофон? Ну и черт с ним, пусть слушает. И контрразведчик дал команду поставить у Галеев еще один микрофон, слушать вместе.
Ильина пригласили к руководству, где он увидел парня из команды президента, неловко изобразившего, что оказался у руководителя контрразведки совсем по иному вопросу и дела генерала и неуклюжего полковника совершенно не интересуют высокого чиновника.
Генерал и чиновник были выращены в одном гнезде, разговаривали между собой на «ты», держались свободно, нарочито беспечно. Генерал встретил полковника дружелюбно, но с гостем не познакомил.
– Проходи, Игорь Трофимович, присаживайся. Мы тут ждем важного звонка, я пригласил тебя узнать новости, заодно продемонстрировать верхам, что не бездельничаю. Докладывай, что у тебя по Гурову, киллеру и прочие новости. А ты, Олег, полистай журнальчик, к разговору не прислушивайся – он тебе неинтересен.
Ильин доложил коротко, ничего не приукрашивая и своих заслуг не подчеркивая.
– Молодец, пора тебе присваивать генерала, но, как сам понимаешь, дело это непростое и не только от меня зависящее. Значит, ты просчитал, угадал, где Гуров может появиться. Отбросив второстепенное, можно сказать, что вы зверя обложили, но доказательств, что он действительно зверь, добыть не удается. Ты, Игорь Трофимович, напиши подробный рапорт на мое имя. Тебя мои слова в отношении непричастности гостя к нашим делам, конечно, не обманули. Работой твоей интересуются очень большие люди. Я знаю, ты человек умный и потому все отлично понимаешь.
– Меня от дела отстраняют? – прямо спросил Ильин. – Написать рапорт и забыть?
– Не будь проще штыковой лопаты! – неожиданно выпалил генерал. – Когда надо, я тебе все скажу, а пока иди, пиши рапорт.
Когда Ильин вышел, чиновник сказал:
– Я был уверен, что старый кагэбэшник не годится для тонкой работы.
– Он корову заловил, выдоил, а тонкая работа – это сливки снимать. Я тебе говорю, этот мужик большая умница, а ты будешь самонадеянный дурак, если влезешь в дело раньше времени. Учти, на той стороне стоит Гуров.
– Да что ты меня
– Ты не забывайся! Гуров не пешка, а один из лучших сыщиков России, такого, как ты, сожрет и костей не выплюнет. Так что жди и не подставляйся. У тебя достойных специалистов для завершения дела нет и быть не может. Когда ваш час придет, я сообщу, мне ваша головная боль ни к чему.
– Ни к чему? – Чиновник хитро улыбнулся. – Ты, значит, за так стараешься?
– За просто так даже воробьи не чирикают. Если ваша возьмет, придется нашу фирму вновь перетряхивать, тогда и обо мне вспомните. Руководители спецслужб – не грибы, по два раза в год не растут. Я давно понял: буду нужен – место найдете, а нет, так виляй хвостом, не виляй – все одно.
Еланчук и Гуров сидели в маленьком частном кафе. Первый пил кофе, сыщик – водку, которую подливал себе в стакан из фляжки «Смирновской». Официантка было подошла, сказала: мол, с собой приносить не положено.
– Ты меня прости, девочка, – ответил Гуров, – у меня настроение, а денег нет. Извини.
Клиенты выглядели солидно, были абсолютно трезвы, девушка дернула плечиком, вскоре принесла графин с соком, поставила перед Гуровым.
– Миллионеры небось, шутить изволите.
– Спасибо, родная, – ответил Гуров. – Может, ты и права, сам я не знаю, кто я такой.
– Тебя не назовешь жизнерадостным, – сказал Еланчук флегматично.
– Сегодня жизнерадостным может быть либо дебил, либо проходимец. – Гуров глотнул прямо из горлышка. – У тебя конспиративная квартира есть, у меня имеется, однако хоронимся мы, всего боимся. Так как любому ежику в лесу ясно, что явки наши прослушиваются, причем кем прослушиваются – неизвестно. Одной конторой, а может, и двумя одновременно – тоже неизвестно. Кому мы с тобой служим, Юра?
– А что изменилось за неделю? – удивился Еланчук. – Я тебя в таком миноре в жизни не видел.
– А ничего не случилось. – Гуров вновь отхлебнул из фляжки. – Вчера по телевизору послушал правителей – ничего нового. Говорить разумно либо случайно правду сказать они не научились. Мой министр выглядел особенно убедительным. Так мне служить захотелось, удержу нет. Я сдерживаться и не стал, выпил бутылку, сейчас отхожу, прилив энергии необыкновенный.
– Ну, может, если я тебе на мозоль наступлю, ты ногой дернешь?
– Валяй! – Гуров допил фляжку, махнул официантке. Когда она подошла, отдал ей пустую фляжку, сказал: – Друг решил меня угостить, так что принеси мне, пожалуйста, водочки и тарелку борща.
– Борща нет, можем предложить…
– Согласен, – перебил Гуров.
– Лев Иванович, нравишься ты женщинам…
– Ты про мозоль говорил, – Гуров попытался улыбнуться.
– Не терпится? Изволь! В нашей конторе тобой занимается полковник Ильин. Знаешь такого?
– Игорь Трофимович? Знаком, он мужик с головой, мне не обидно. Раз Игорю поручили – значит, меня в вашей конюшне уважают.