Мы так не договаривались
Шрифт:
Леора обернулась и встретилась взглядом с Максом. Тепло его глаз, кажется, становилось для нее чем-то привычным, и она удивилась — как быстро привыкаешь ко всему хорошему. Леора улыбнулась, почему-то чувствуя себя беспричинно счастливой.
— Чего бы ты хотел выпить? У меня есть травяной чай — яблочно-коричный и мятный, — горячий шоколад и кофе.
— А сливки? Взбитые и как можно более густые?
Леора рассмеялась. Как могла она бояться этого человека? Конечно, он громадного роста и весьма суров с виду… Наверное, он способен одним махом разорвать пополам телефонную книгу, но с ней он всегда
— Сколько положить?
— Сколько влезет в чашку, — моментально отозвался он. И прошел вслед за ней на кухню.
— Ума не приложу, как тебе удается сохранять форму. Ты только что плотно поужинал и уничтожил столько десертов. Даже представить страшно, сколько во всем этом было калорий. — Леора достала из шкафчика банку с шоколадом и две чашки.
Макс налил воду в чайник.
— Что уж там особенно сохранять, — усмехнулся он. — Никакая сила воли и никакие диеты не превратят меня в одного из этих нынешних худощавых мужчин с узкими бедрами и широченными плечами.
Леора в изумлении обернулась. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что он не шутит. Неужели он в самом деле недоволен своей внешностью? А она просто не могла вообразить его себе другим. Ей нравились его мускулистые руки, мощная широкая грудь. Когда он прижимал ее к себе, ей казалось, что она попала в какую-то сказочную крепость, теплую и надежную. Она с удовольствием наблюдала, как огромными шагами меряют землю его ноги, такие же сильные и уверенные, как и он весь. Даже пальцы прекрасно соответствовали его облику — длинные и умелые, они двигались с удивительным для такого мощного мужчины проворством и ловкостью.
— Н-но, ради Бога, от-ткуда такая мысль? На м-мой взгляд, ты превосходно с-сложен. — Она виновато моргнула. Заикание, как обычно, вернулось в самый неподходящий момент. Леора сама себе не верила, что отважилась на подобную откровенность.
Макс и не заметил заикания. Он не отрывал взгляда от глаз Леоры. Неприкрытое восхищение, которое он в них видел, потрясало. Ни одна женщина не смотрела на него так. Он двинулся было к ней — и замер, сообразив, что мужские инстинкты снова грозят заставить его нарушить данное ей обещание. Он глубоко вздохнул, призывая все свое самообладание, которое ему сейчас было нужно, как никогда в жизни. И тут же едва не потерял его напрочь, когда ее розовый язычок нервным движением промелькнул между зубов и прошелся по нижней губе. Макс на мгновение отвернулся от нее, проклиная ее невинность и собственный опыт. Даже святому непросто было бы устоять против искушения этого мига.
Он так старался, он не сделал ни единого неверного шага, помня о своем обещании дать ей время. Во время ужина Макс позволил ей вести первую партию, ничего не требуя, почти не задавая вопросов, только внимательно слушая ее. Вряд ли Леора сама понимала, как много рассказала ему этим своим тихим, неуверенным голоском, тщательно выбирая слова и всякий раз, открывая рот, волнуясь, что начнет заикаться. Она такая робкая, такая чертовски хрупкая, ее так легко напугать, что он едва ли не боялся глубоко вздохнуть вблизи нее.
Но время от времени та ее частичка, о существовании которой она и сама-то вряд ли догадывалась, нет-нет да и выглядывала из глубины
— Пойду пока проверю дом, — сказал он, бросив на нее быстрый взгляд.
Леора не успела произнести ни слова, как он уже вышел, двигаясь со скоростью и бесшумностью, поразительными для человека таких размеров. Пока закипал чайник, она все смотрела на дверь, гадая, что могло его так расстроить. Неужели она его чем-то задела? Леора знала, как это бывает больно, и не хотела причинять такую боль ему.
— Черт бы побрал мою неопытность, — вырвалось у нее в сердцах несвойственное ей выражение. Сообразив, что она только что сказала, Леора расплылась в ухмылке. Глаза ее засверкали от смеха. Первый раз в жизни выругалась. А что? Даже приятно, стоит повторить. — Ч-черт!
Макс вернулся в самое время. Он остановился как вкопанный, глядя, как она смакует новое слово с наслаждением ребенка, впервые в жизни пробующего мороженое.
— Что это ты делаешь? — удивился он. Леора обернулась на него через плечо и фыркнула.
— Познаю цену крепких слов.
— Зачем?
Она не нашлась сразу, что ответить. Макс снял с плиты требовательно свистевший чайник.
— Хочется понять, почему ты, похоже, находишь в ругани какое-то особое удовлетворение.
— От этого я не становлюсь лучше, — буркнул он, чувствуя себя эдаким мужем викторианских времен, приоткрывающим перед своей юной женой занавес интимной стороны супружества. Плевать ему, что все ругаются — мужчины, женщины, дети; черт с ними со всеми! Но из ее уст он подобных слов слышать не хочет.
У Леоры от изумления расширились глаза. Да он не шутит!
— Я понимаю, что не имею никакого права чего-то от тебя требовать, но это чертовски отвратительная привычка. — Макс скривился, сообразив, что воспользовался тем самым словом, против которого выступал. — Чаще всего я ругаюсь, когда мне лень подбирать более подходящие слова, ну, а в остальных случаях… мне вообще нет оправдания.
— Ты прелесть, Максимилиан Силвер, — тихо, с нежностью пробормотала Леора. Потом усмехнулась, и из-под ресниц снова выглянул лукавый эльф: — Не буду ругаться, если и ты не будешь.
У Макса глаза расширились от удивления и замешательства.
— Не чертыхаться? Совсем?
— Ты же сам сказал, что это плохая привычка.
Брать свои слова назад ему не хотелось. Их не так-то легко было произнести.
— Но я ругаюсь сколько себя помню.
— Тем более пора прекратить. — Леора наполнила обе чашки дымящимся шоколадом, положила взбитые сливки. И протянула ему. — Когда рядом с тобой кто-то постоянно ругается, очень легко привыкнуть и пойти по его стопам, знаешь ли.