Мы те, которых нет
Шрифт:
Что все это значит?
А значит это одно – наши зарубежные партнеры уверены, что по ценам на газ придется договариваться с другой страной. И цены будут мизерные.
Черт, все идет к развалу, оккупации или к диктатуре. Процесс запущен, задействованы все механизмы влияния. В современных условиях при уничтожении подготовленной на заклание страны тяжелую дипломатическую артиллерию подтягивают, как правило, на последнем этапе. Перед военной операцией.
За окном сгустились сумерки. Я обшаривал интернет-ресурсы, пытаясь из обрывочных
Я отодвинул от себя ноутбук. Поглядел на раскинувшуюся на диване Зену. Спит, как сурок. А я на взводе. У меня внутри отдаются шаги Командора, который идет по нашу душу.
Сколько осталось жить стране? Неделя? Месяц? Полгода? Нет, полгода много. Максимум – три месяца.
Игра входит в последнюю стадию. Самое интересное, сейчас ее еще можно сломать точечными ударами. Если повезет.
В целом я понял схему. Остается найти уязвимую точку противника. И ударить.
Мне должно повезти. Если везение приплюсовать к моим расчетам.
Я молился Богу. Он должен быть на нашей стороне. Не может он уничтожать нас вот так бесславно.
Настает главный день моей жизни. Любой человек рождается для какого-то предназначения. Завтра я или исполню его. Или меня не будет.
Дай мне, Боже, чуть-чуть удачи. И я сверну эту гору.
Или хотя бы дай мне погибнуть с честью, до конца выполнив свой долг. Потому что солдат, потерявший свою страну, не имеет права на жизнь.
*
Наручники нацепили жестко – руки затекли. Я пытался качать права, чтобы ослабили браслеты. Получил лаконичный ответ:
– Потерпишь, скотина.
Кто из нас скотина – вопрос спорный. Но мое положение не располагало к дискуссиям. Я находился в их полной власти.
Я должен им льстить, чтобы мордатый гоблин с изломанным носом, время от времени с ухмылкой целящийся мне в лоб из пистолета, не вздумал нажать на спусковой крючок. Ему наверняка это ничего не стоит. Убьет и завтра забудет…
За неимением лучших занятий я присматривался к моим конвоирам. Лица не особо интеллигентные, но и не криминальные, без признаков вырожденчества. Обычные русские морды… Только измененные. По ним прошелся скальпель пластического хирурга.
В моем сознании как на проекторе щелкали фотографии с личных дел. Вот этот похож на капитана Ружина. А этот – чем не старшина Коломийцев?
Ну что ж, я удостоился большой чести. Передо мной группа, которая является ядром террористической организации «Альянс действия». Это не разменный материал. Это элита!
Значит, меня воспринимают всерьез. А почему? Стали
Отсюда вывод – они знают, кто я такой.
– Хорошо ты в ресторане пострелял, – произнес мордатый.
– Ложное обвинение, – закинул я удочку. – Я ни при чем, мужики. Не помню, когда и был в ресторане.
– Ты что думаешь, мы полиция? – пригнулся ко мне мордатый и улыбнулся, обнажив ровные металлокерамические зубы.
– ФСБ?
– Ты оптимист. Мы хуже. Гораздо хуже.
– ЦРУ, что ли? – хмыкнул я.
Мордатый не сильно, больше для порядка, ударил меня рукояткой пистолета по шее и упер в грудь ствол.
– Сильно любопытный попался. Заглохни, покойничек.
Я пожал плечами, соглашаясь. Я со всем согласный. Потому что хочу жить.
Микроавтобус «Мерседес Спринтер» был наглухо закрытый, от водителя отделяла непроницаемая перегородка. Куда меня везли – неизвестно.
Как я сюда попал? Очень просто. Зена названивала Политику на протяжении трех дней. И слышала заговорщическое – вопрос рассматривается. На четвертый день он объявил, что будет оказана помощь. Для этого нам надлежит прибыть в условленное место.
– Я поеду, – сказал я. – Один.
– Он говорил о двоих, – возмутилась Зена. – Ты… Ты хочешь кинуть меня? Мол, выплывай, девочка, сама.
– Я хочу, чтобы ты осталась жива… Вот тебе деньги. Я ухожу. Ты отчаливаешь отсюда. Снимаешь новую квартиру и рвешь все контакты. На связь выйдем, как договаривались, через неделю. Поняла?
– Поняла!..
Место встречи назначили у памятника Гоголя на Никитском бульваре. В тринадцать тридцать я был там.
Порядок встречи донес до нас в телефонном разговоре Политик – все по-взрослому, с паролем. Теперь я прогуливался с газетой «Тайны НЛО», по которой меня должны были опознать.
Невысокого невзрачного пузана лет тридцати на вид, с водянистыми глазами и жиденькой шевелюрой, я выцепил из толпы по журналу «Огонек» под мышкой.
– Вы не подскажете, как пройти до местной префектуры? – спросил я.
Его отзыв:
– Это вам три остановки на автобусе. Но они ходят редко.
Бесплатный цирк закончен. Считается, мы идентифицировали друг друга. И остались довольны результатом.
– Ну, здравствуйте, – он протянул мне руку.
– И вам не хворать.
Рукопожатие у пузана крепкое – и не скажешь по виду.
– Пройдемся, – предложил он. – Я в курсе ваших проблем. Думаю, мы сможем их решить.
Прошли мы вдоль улицы метров сто, не больше.
– Вы ушли из ресторана «Зенит» после акции. Как это вам удалось? – спросил пузан.
– Врожденное чутье на опасность.
Еще через десять метров меня взяли.
С визгом колодок тормознул микроавтобус «Мерседес». Оттуда на ходу выскакивали гоблины. Я хотел дернуться. Но пузатый ткнул мне в бок стволом:
– Спокойно, Чак. Если жить хочешь… А ты говорил – чутье.