Мы те, которых нет
Шрифт:
Пришлось пользоваться приборами ночного виденья. Пункт наблюдения был в квартире почти достроенного десятиэтажного дома напротив объекта. Строительство было заморожено, и за долю малую Роба и одного из оперативников пустили туда местные строители – типа переночевать.
– Клиент появился, – зазвучал приглушенный голос Роба из динамиков в полутьме штабного фургона, и я очнулся от полузабытья.
Меня как током подбросило. Я протер глаза. Устал пялиться в монитор. Задремал и пропустил главное. Но это неважно. Без меня есть кому озираться по сторонам.
Я
Вот к подъезду подъехало такси – желтое, с шашечками. Из него выскочил человек и быстрым шагом устремился к подъезду. Секунда – и исчез за дверью.
Все произошло очень быстро – мы не успели бы его перехватить. Да и цели такой не было. С самого начала планировали пропустить его в квартиру, а брать на выходе.
Следующие кадры – с видеокамеры, которую Шатун воткнул напротив дверей квартиры. Точно, это Гаврилов с фотографии. Он вошел внутрь.
Все, отбегался крот. Мы его возьмем. И не позволим ему воспользоваться ядом. Остается только ждать.
Прошла ночь. Вылезло из-за домов и утвердилось на небосводе солнце. Жара с наступлением темноты немножко отступила, но утром снова начала сдавливать выжженный город в своих горячих объятиях. Хорошо, что в штабном фургоне исправно работал кондейшен.
Я сидел и до рези в глазах пялился на мониторы. С утра пораньше устремились на работу добропорядочные граждане. Злые, раздраженные пленники мегаполиса, полностью зависящие от электро– и водоснабжения. Эти люди вращались по заведенному кругу – работа – дом – работа. Авария на подстанции застала их врасплох. К терактам и взрывам они привыкли. К разрушению городской инфраструктуры – пока не очень.
За ночь Мосэнерго восстановило электроснабжение, и теперь за продукты в холодильниках, а также за родные телевизоры и нужный, как воздух, Интернет можно не беспокоиться. Можно и дальше жить, как жилось.
Стаей вывалили из соседнего подъезда гастарбайтеры. Снимают однушку на пятнадцать человек. Отправились зарабатывать на пропитание.
А вот человек, которому до лампады, при каком режиме жить и что творится вокруг. Ему главное, чтобы в мусорных баках было чем поживиться. Тащит за собой авоську на колесах. Собирает банки и бутылки – их можно сдать, купить паленой водки и забыться. Счастливый человек. Такое же природное явление, как ветер или град, – бессмысленное и вечное.
Бомж проверил все урны и, хромая, удалился. Удачного дня тебе, божья тварь.
И нам удачного. Удача нам уже улыбнулась. Теперь бы не спугнуть!
Дверь квартиры открылась, когда часы показывали четверть одиннадцатого. Вышел Гаврилов – осунувшийся, движения нервные, угловатые. Да, хреново предателю, замучили проблемы.
На его плече объемистая сумка. Там может быть что угодно – от автомата Калашникова до радиоуправляемых мин или баллона с химическим отравляющим веществом.
Он повернулся спиной к видеокамере и вызвал лифт. Я глазами ощупал все выступы на его фигуре. Пистолет обычно
– Объект сейчас выйдет из подъезда, – произнес я. – Выдвигаемся. На выходе принимаем. Действовать по обстановке. Брать живым.
Наш штабной фургон тронулся с места. Другие машины тоже начали движение.
Дверь распахнулась. Гаврилов вышел из подъезда. К нему уже направлялись наши бойцы. Вика – единственная у нас особа женского пола, хрупка и беззаботна, как бабочка, облачилась в стиле эмо. Державший ее под ручку оперативник вырядился в панка. Нужно напрячь все воображение, чтобы в этих чудаках угадать сотрудников ФСБ. На это и рассчитано. Даже профессионал, глядя на них, подумает – ну и уроды, несчастные люди их родители. Только эти ребята немолодого полковника Гаврилова упакуют на счет раз.
– Ну и пошла ты, лохиня! – Опер-панк залепил Вике затрещину. Она смачно плюнула в него и прибавила шаг, ругаясь на чем свет стоит.
Я видел, что траектория ее выходит на сближение с полковником.
Ей бы сблизиться на расстояние вытянутой руки – она вырубит его разрядником. Приемы рукопашки при задержании – вчерашний день, пережиток рыцарского прошлого. Сейчас в ходу электроудары и химические вещества.
Гаврилов на миг сбавил шаг. Но идиотская парочка подозрения у него не вызвала, и он устремился вперед.
Тут и грохнуло!
Не как в кино – без огненных спецэффектов и красиво разлетающихся кусков вспоротых взрывом предметов. Буднично так грохнуло. Громко. Сверкнуло. Поднялся дым с пылью.
Взрыв был не слишком сильный. Но достаточный, чтобы им смело и Гаврилова. И Вику. И оперативника.
– Екарный трындец! Вперед! Туда! – крикнул я водителю.
Мы были на месте через минуту. Дым и пыль начали оседать.
Бок у Гаврилова был разворочен. Глаза полковника закатились. Видно, что не жилец.
Рванула металлическая урна. Три осколка сидело в Вике, однако она жива. Оперативника контузило, но он уже был на ногах.
– На борт всех! – крикнул я.
Положили в салон Вику. Туда же я бросил тяжелую сумку Гаврилова.
– Вперед!
Мое чувство, что все только начинается, не обмануло. В стороне прогрохотала автоматная очередь. Завыли сирены.
Пробиваться придется с боем!
*
Как это получилось? Как нас так сделали? Почему мы опять сели в лужу?! Или мы из нее и не вылезали?
Не думаю, что это была тщательно подготовленная акция и нас засекли уже давно. Скорее всего, противник следил за Гавриловым или неожиданно получил наводку на его адрес. Мое им уважение – они нас засекли, а мы их нет. Они успели заложить взрывное устройство и вызвать полицейский спецназ для захвата террористов, то есть нас.
Откуда взялась бомба в урне? Да все просто – тот чертов бомж, копавшийся в мусоре, сунул взрывное устройство и прикрыл газеткой. Скорее всего, он же нажал кнопку при появлении объекта.