Мы те, кто мы есть
Шрифт:
приглушенные.
– Он взял у неё свой напиток и направился в сторону высоких окон.
–
Шторы убраны, много света. Не прячешься.
– Он указал на яркие цветочные подушки,
лежащие на диване, затем похлопал по стулу.
– Тебя привлекает красота, но тебе также
нужен и комфорт.
– Верно.
Точность его замечаний обескураживала.
Две акустические гитары в углу удостоились его заинтересованного взгляда.
– Есть ли хотя бы малейший шанс, что тебе
– Среди прочего.
– Нам следует попробовать сыграть пару мелодий.
С тех пор как Чарльз съехал, дома не осталось никого, с кем можно было бы
разделить ее увлечение музыкой. Она сделала шаг по направлению к гитарам и
остановила себя. « Не сходи с ума». Он приехал в Фогги Шорс не для того, чтобы
брынчать на гитаре.
– Так ты здесь, чтобы помочь мне?
– Одна надпись на доме - это шалость. Больше - уже проблема. Тебе нужна
поддержка.
Само это слово – поддержка - послало волны облегчения сквозь неё. Когда слезы
защипали глаза, она постаралась занять себя открыванием бутылки с пивом.
Когда она наконец-таки подняла глаза, его тяжелый взгляд небесно-голубых глаз
смягчился. Ей не нужно было от него прятаться. Странно, как часто даже самые
назойливые клиенты не осознавали, что она на самом деле думает об их поведении. Но
этот мужчина читал её так безошибочно, будто у него была инструкция под названием
"Как понять Линду".
И он приехал сюда, чтобы помочь ей.
37
Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.
– Ты... Ты не обязан. Мы даже не...
Она замерла на полуслове, осознав, как грубо это прозвучит.
Но он закончил за неё:
– Не друзья. Я понимаю. Я облажался на аукционе, и многое для тебя стало еще
более сложным. Я задолжал тебе.
Прямой. Грубый. Сокрушительно честный.
Как бы то ни было, он не мог исправить прошлое. Не такое. Она пыталась
подобрать вежливый ответ. Линда остановилась на правдивом: - Ты пытался помочь.
И на самом деле он помог ей. В противном случае настоящий покупатель
отхлестал бы её плетью. Причинил бы ей боль. Если бы только он остановился и не
начал... трогать... её. Ее лицо окатило жаром, и она сделала глоток, несмотря на
неприятную дрожь во всем теле.
Он посмотрел на нее, будто хотел что-то сказать. Вместо этого он начал пить,
глоток за глотком, его адамово яблоко двигалось вверх-вниз, привлекая её внимание к
его загорелой, жилистой шее. Маленькая впадинка у её основания была окружена
мышцами. Она вспомнила,
плоти, и в комнате тут же стало жарко, отчего она почувствовала, что ее лицо стало
гореть ее сильнее. Да что с ней не так?
– Когда это происходит? Ночью?
Она уже практически чувствовала мягкость постели под собой, когда поняла, что
он говорит о граффити. Линда непроизвольно фыркнула. Как у неё вообще могли
возникнуть похотливые мысли об этом пугающем мужчине?
– Ага.
– Что-нибудь еще происходит? - он уставился на кипу газет на краю стола. - Ты
получала сегодняшнюю газету?
– Это неважно.
– Чушь. Покажи мне, Линда.
– Ладно. - Почему она чувствовала себя так, будто сейчас расплачется? Она
прошла через комнату, чтобы взять вырванные страницы с полки, куда она складывала
и все предыдущие, не способная ни выкинуть их, ни смотреть на них.
– Вот.
Сэм взял страницы в руки. Когда он достал пару очков для чтения из кармана
своей рабочей рубашки, она моргнула. Очки заставляли его выглядеть... Другим. Как
будто джинсы и грубое поведение были лишь покровом для скрытого под ним
интеллигентного человека. Прочитав статью, он отложил её, и дрожь прошла сквозь
неё, когда она увидела холодную злость на его лице.
– По этому репортеру кнут плачет.
Она забрала статью с его колен и выкинула в мусорную корзину.
– Это совершенно неважно. Ты ничего не сможешь с этим сделать. И я думаю,
тебе лучше вернуться домой.
Он снова сделал глоток своего напитка, наблюдая, как она шагает через комнату.
Линда остановилась.
– Ты слышал, что я сказала?
– Я слышал.
Он не пошевелился.
– Возвращайся домой, Сэм.
Но когда она посмотрела на него, он выглядел довольным.
– Я ничего не могу сделать с репортером. Юридически. Но, возможно, твой
художник появится сегодня ночью. - Он обернулся через плечо, бросив взгляд в
сторону коридора.
– Есть место, где я мог бы поспать?
38
Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.
Ей стало интересно, разводит ли он у себя крупнорогатый скот, потому что, ох,
Боже, выражение его лица было очень упрямым.
* * *
Полчаса спустя, пока Сэм оттирал черные буквы с дома Линды, ярость бушевала
в нем, словно шторм. Что за ублюдком надо быть, чтобы издеваться над женщиной,
любой женщиной, тем более над той, которая уже достаточно настрадалась? Он не мог